Минус четыре по Цельсию (СИ)

========== Часть 1 ==========

 

Минус четыре по Цельсию (Зеркальное отражение - 1)

(температура льда на искусственном катке)

 

Флешбек.

13 февраля 20** года. Пхенчхан, Южная Корея. Зимние Олимпийские игры.

 

Рев трибун перекрывает все прочие звуки. Но я слышу только, как бьется мое сердце. Спокойно… Спокойно… Раз-два-три - вдох… Раз-два-три - выдох… Прожекторы слепят, искрами отражаясь от матовой поверхности льда, но и это для меня не помеха. Я могу катать с закрытыми глазами… Или даже с завязанными… Кстати, неплохая идея для показательного номера – нужно будет потом обсудить с хореографом…

Чувствую ее руки на моих плечах… аромат духов… теплое дыхание на щеке…

- Ты все сможешь, слышишь? Просто делай то, что ты умеешь… Лучше всех…

Я вдруг понимаю, что вопреки всему, хочу спросить, как прокатал до меня мой соперник, но в последний момент выбрасываю эту мысль из головы. Наплевать. Я все равно сильнее. Я все равно лучше. На этот раз я не уступлю…

- Representing Russian Federation…

Громовыми раскатами голос разносится над ледовым дворцом, и на мгновение трибуны замирают в ожидании.

-… Sergey Lanskoy!

Истошный вопль тысяч глоток вдавливают внутрь мои барабанные перепонки. Чувствую, как разжимается ее ладонь на моем плече… Вдох-выдох… Легкий толчок в спину… Выставляю вперед правую ногу и отрываюсь от бортика…

Я шел к этому моменту всю жизнь. Долгие, мучительные, наполненные травмами, слезами, разочарованиями и болью годы. И вот я здесь. Это моя вершина.

Качу полкруга, разбрасывая в стороны улыбки и воздушные поцелуи. Вы хотите шоу? Ну так встречайте! Вот вам шоу. Мое шоу. Шоу, которое должно продолжаться…

Беснующиеся трибуны бьются в экстазе. Впитываю энергию зрителей… Выкатываюсь в центр льда. Поднимаю голову к свету. Замираю…

Смотрите. Любуйтесь. Восхищайтесь. Вот он я!..

И меня оглушает тишина…

 

Часть первая. Короткая программа.

 

Двумя годами ранее…

 

Я закладываю крутой вираж и, тремя перебежками, ловко кидаю свое тело в эффектную тройку, меняя направление движения и резко выбрасывая назад правую ногу. Ветер свистит в ушах, волосы, вырвавшись из-под банданы, развеваются, лезут в глаза, почти закрывают мне обзор. Но я тем не менее, все прекрасно вижу. Мы вообще видим все, что происходит вокруг нас в эти моменты. Замечаем и анализируем. Потому что нас этому учат. И сейчас, сквозь слепящий свет прожекторов, я вижу, что они пристально за мной наблюдают. Все трое. Особенно она… Теперь замах поднятой ногой – резко вперед и влево. Разворот. Группировка. Прыжок… Мир вокруг смазывается, на мгновение превратившись в мешанину цветастых огоньков и какофонию звуков. Я успеваю даже не подумать - ощутить, что моя стопа слишком сильно наклонена к поверхности… И всей своей массой, на огромной скорости и под невероятным углом обрушиваюсь на лед внешним ребром правого лезвия, вызывая тучу ледяных брызг и отвратительный скрежет трущегося о лед металла. Разгруппироваться. Руки в стороны. Колено подогнуть. Скорость все еще высокая – вывезет… Коварная легкость в ноге разбивает в дребезги все мои надежды. Вместо того, чтобы аккуратно, набирая темп, выровнять тело, я качаюсь вправо, теряя равновесие, а вместе с ним и спасительный сцеп лезвия со льдом. Предательски звякнув, мой правый конек подгибается, взлетая в воздух и увлекая за собой обе ноги. С мерзким хрустом, я валюсь на лед правым бедром, едва успевая вскинуть руки и подтянуть к груди голову… Черт!.. Секунду спустя, я уже снова на ногах и, перебирая коньками, качусь вдоль бортика, наверстывая потерянное время… Хотя это уже не важно. Потому что я снова сорвал проклятый тройной аксель…

Артур вскидывает руку, зная, что я замечу и пойму этот жест. Расслабившись, вяло еду в сторону мрачно взирающей на меня троицы. На полутакте музыка смолкает.

- Сереж, ну как так?..

Иван Викторович, наш «удочник», казалось, всей своей массивной фигурой готов вывалиться из-за бортика на лед, чтобы излить на меня свое недоумение и разочарование.

В отличие от молчаливого и утонченного, похожего на актера Райана Рейнольдса, хореографа Артура Клейнхельмана, дядя Ваня Мураков никогда не скрывает своих чувств. И не имеет обыкновения никого жалеть.

- Ну сколько можно этот триксель мучать, а? Я тебе уже сто раз повторил, следи за ногой, ну елки зеленые, чем ты слушаешь… - бурчит он, для пущего эффекта сопровождая каждую фразу энергичным ударом ребра ладони по бортику. Интересно, хотел бы он, чтобы вместо бортика у него под рукой был я?

Я внимательно разглядываю шнуровку на своих коньках, которая кажется мне и приятнее, и интереснее загадочных ухмылок Артура и едких замечаний дяди Вани. Увы, я знаю, что так легко мне сегодня не отделаться.

Подняв голову, я встречаюсь со спокойным испытывающим взглядом огромных карих глаз. Кроме имени, в ней нет ничего, что выдавало бы ее грузинские корни или кавказский темперамент. Ледяной холод в общении, скандинавская внешность и характер снежной королевы – она вот уже пятнадцать лет определяет мою судьбу и, как мне порой кажется, терпеть меня не может.