Минус четыре по Цельсию (СИ)

Она поворачивается, и мы с наслаждением ищем губы друг друга, замираем от восторга, и вспоминаем, вспоминаем, как это все было, когда-то, давно…

Катя еле слышно охает, вздыхает и легонько отстраняется.

- Тихо, тихо, не так быстро, дружок…

Ее ладошка скользит по моей груди и замирает посредине.

- Хочешь меня, - произносит она, и я понимаю, что на этот раз это не вопрос. – Хочешь…

- Ты же знаешь…

- Но в твоем сердце меня нет, - она говорит еле слышно.

- Возьми душу, она лучше, - я глажу ее по волосам, провожу ладонью по щеке и чувствую влагу.

- Катюша…

- Как же ты не понимаешь, Сережка, - шепчет она, касаясь губами моих пальцев, - что каждая из нас, каждая, с кем ты вырос, Анечка твоя, Танька, я… даже маленькая Валя, мы все влюблены в тебя, до полного одурения. До всепрощения… До того, что позволяем тебе играть с нами как тебе хочется… Но при этом, ни одна из нас не желает быть второй, быть запасной или промежуточной… Как хочешь назови…

Она отталкивает меня и присаживается на край кровати.

Исполняю невероятное. Подхожу к ней, опускаюсь на колени, сжав зубы от волн пронзающей боли, обнимаю ее бедра и кладу голову на колени. От нее пахнет лавандой. Такой знакомый запах…

- Ты знаешь, - говорит она, - мы с девчонками даже однажды, на сборах в Белогорске, как сейчас помню, вечером в комнате друг дружке признались в любви к тебе. Вот ведь дурочки были, правда? И пообещали тогда, что ни за что не позволим тебе влюбиться в одну из нас, чтобы другим обидно не было…

Я вспомнил те сборы. Давно это было… Несколько лет назад. Тогда, в Белогорске, я впервые почувствовал себя брошенным, когда Катя, по непонятной мне тогда причине, вдруг, перестала со мной общаться и начала явно демонстрировать пренебрежение… Обидно было страшно… Тогда-то Танька меня в первый раз и соблазнила…

- Если бы тогда ты меня не бросила, - бормочу я…

Катя улыбается и вздыхает.

- Я была старше всех, и очень серьезно восприняла нашу клятву. А кое-кто этим воспользовался…

Я поднимаю голову и встречаюсь со взглядом ее серых глаз.

- Прости, что не понял тебя тогда…

Катя отбрасывает с моего лица пряди волос и расправляет их по моим плечам.

- Какой же ты красивый, - мечтательно вздыхает она.

Ее слова заставляют меня покраснеть. А она вдруг усмехается и легонько щелкает меня по носу.

- Хорошо, что не мне достался, - задорно произносит она, - Пускай Анечка теперь ревнует и мучается. А я посмотрю…

- К тебе ревнует? - уточняю я.

- А почему бы и не ко мне? Чем я хуже?

- Дадим повод? – вкрадчиво спрашиваю я.

- Нет уж, Серенький, - она прижимает свой пальчик к моим губам. – Даже не мечтай. Ты же помнишь наш с тобой договор?

Грустно киваю. Потому что знаю, что с таким фривольным видом Катька всегда говорит самые серьезные вещи. И переубедить ее невозможно, если только она сама того не захочет.

Перетаскиваю ноющее, затекшее тело на диван, с облегчением вытягиваюсь.

Катя тут же пристраивается рядом, иезуитски мурлыча и теребя пуговицы у меня на груди.

- Хотя, ты же знаешь, из любого правила бывают исключения…

Ее губы снова оказываются напротив моих.

- А я уже испугался, что ты этого не скажешь… - бормочу я, касаясь ее и выдыхая ее запах…

Мы лежим в полутьме, обнявшись, кутаясь в одно одеяло. Наша одежда вся сброшена на пол. Мне лишь милостиво было разрешено оставить бандаж на ноге. Катя горячая. Ее кожа излучает тепло. И мне очень приятно вот так лежать с ней рядышком. Прижимаюсь к ее мягкой попке, ладонями тереблю соски, целую ее плечи.

- Соблазнил-таки, змей, - шепчет она, проводя рукой по моему бедру. – Вот так и знала, что этим кончится…

- Ты этого не хотела?

- Еще как хотела…

- Понравилось?

- Очень! Счастливые твои девки, которых ты…

- Катя, я тебя прошу, не порть…

- Ну ладно, ладно, - примирительно хихикает она, подставляя шею для поцелуя. – Я же тоже не святостью единой…

Она переворачивается на спину, подминая мою правую руку под себя. Освободившуюся левую я тут же с удовольствием кладу ей между ножек.

- Да, да, потрогай там, - сладострастно шепчет Катя, закусывая нижнюю губу.

Мне нравится доставлять ей удовольствие и получать в ответ совершенно искреннюю радость. Но все же меня снедает любопытство…

- Клюв? – делаю я осторожное предположение.

Она томно улыбается и качает головой.

- Боже упаси, нет. Там Яночка царит безраздельно, блюдет его с утра до ночи, так что место занято. Да и не в моем он вкусе…

- Кто же тогда? – не отстаю я. – Хот Арти?

Катька лукаво смотрит на меня и улыбается.

- Что, правда, что ли? – не верю я.

- Ну-у… - тянет она, отводя глаза. – Ладно. Да. Было дело. Давно и недолго. Я еще в «Зеркальном» была. Собственно, ради него и ушла… Влюбилась…

- А потом?

- А потом… Разлюбилась, – она качает головой. – Надоел. И достал. Как все красивые мужики, только о себе и думал… Ты продолжай, продолжай, не отвлекайся.

Я снова глажу ее горячее тело и чувствую, как оно наполняется влагой и удовольствием.

- А кто сейчас, - совсем уж обнаглев спрашиваю я.

Катя прикрывает веки и на лице ее появляется блуждающая улыбка. По участившемуся дыханию понимаю, что попал.