Минус размер. Новая безопасная экспресс-диета

Когда поступающие извне психотропные препараты или продукты с аналогичным эффектом воздействуют на мозг, он прекращает или снижает производство собственных эндорфинов и подавляет чувствительность рецепторов к ним. Поскольку теперь мозг не производит в должном количестве собственные гормоны удовольствия, он становится зависимым от их систематического поступления из других источников. Это и означает привыкание – зависимость.

Есть немало людей, у которых в норме вырабатывается достаточно много серотонина и активность центров удовольствия постоянно повышена – изначально, от природы. Такие оптимисты обычно создают вокруг себя атмосферу веселья, легко переносят жизненные невзгоды, долго не горюют и всегда находят выход из трудной ситуации. Им не нужен обильный ужин или сладкое пирожное, чтобы поднять себе настроение.

Но у большинства из нас работа центров удовольствия нарушена, из-за чего невольно возникает тяга к сладкому и жирному. Пессимисты легко впадают в панику и депрессию, плохо переносят стрессы, а по вечерам, как правило, им хочется сладенького.

К сожалению, типичного сладкоежку, решившего навсегда «завязать» со своей пагубной страстью, ждут вполне реальные ломки.

Если нам него-то очень сильно хочется, значит, нам этого не хватает. Бесполезно бороться с подобным желанием, не поняв, почему и чего именно нам не хватает и не решив проблему в принципе.

Надо признать: когда человек затягивается сигаретой, нюхает кокаин или употребляет сладости, он удовлетворяет наркотический тип желания. То есть, удовлетворяя такое желание, он одновременно подкрепляет и увеличивает вероятность его появления в будущем. Другими словами, все понимают, что желание было удовлетворено ненадолго: спустя некоторое время курильщику, например, опять захочется курить, и он непременно затянется новой сигаретой. Все наркотические пристрастия выглядят одинаково: вначале желание, потом поступок, его удовлетворяющий (чем и подкрепляется зависимость), затем возникновение очередной волны желания и т. д. Положение с развитием углеводной зависимости как у нас, так и за рубежом, на мой взгляд, носит характер «сахарной эпидемии». На фоне отказа от употребления быстрых углеводов многие мои пациенты отмечали у себя появление внутренней напряженности и дискомфорта, которые быстро нарастали на протяжении нескольких дней. И потом, как правило, неизбежно наступал срыв. Далее следовало непродолжительное состояние блаженства на грани экстаза. Затем наступали депрессия, сожаление, слезы, самобичевание, после чего история повторялась снова.

При этом производители продуктов-«наркотиков» всячески стараются замять любые попытки объяснить людям, что те давно уже «сидят на углеводной игле».

Кстати

Американская кардиологическая ассоциация опубликовала доклад, в котором говорилось, что в 2010 году 25 тыс. человек умерли по причинам, связанным со злоупотреблением сладкими газированными напитками. В 2012 году биотехнологические компании США и корпорации Pepsi и Coca-Cola потратили миллионы долларов на то, чтобы в Калифорнии не был принят закон об обязательном указании предупреждающей информации на упаковках.

Почему до сих пор очень сложно добиться правильных, честных стандартов маркировки продуктов? Потому что производители всячески уклоняются от этого. Они не хотят сообщать, что же потребители получают на самом деле под видом привычной и безопасной еды. Если бы к сладостям применяли те же стандарты безопасности, что и к пресловутым легким наркотикам, то продукты, содержащие сахара, продавались бы отдельно от классических натуральных продуктов и имели бы на своих упаковках предупреждение от Минздрава. И их могли бы купить только совершеннолетние граждане (как в случае с сигаретами и алкоголем), отдающие себе отчет в том, что за все удовольствия в жизни приходиться платить.