Минувшее

— О-оббой! — тихо воскликнул имам, погладив свою густую бороду. — Я опасался этого. У спящего человека не иначе важное донесение, об этой нашей беде. Он не знает нашего языка. Мы ждали вас, курбаши, чтобы разделаться с ним и завладеть бумагой.

— Почему он еще жив?

— Джура попытался разделаться с ним, но у него конь шайтан, чуть руку не изуродовал моему мюриду.

— Неумелые вы люди… Сейчас увидите, как в моем отряде головы снимают. — Дервиш поставил пиалу, откинул полу халата и достал длинный нож. Сверкнула остро отточенная сталь. — Ты, Джура, зайди к коню с левой стороны, помани его лепешкой и хватай за повод, а я прыгну и мигом справлюсь с красным дьяволом. Не одного уложил… — Он вскочил на ноги и пригнулся, готовясь к прыжку.

Но едва Джура подошел к коню и поднял руку, тут же с воплем повалился на землю. Он почувствовал, как крепкая рука схватила его за ногу и повалила. В ту же секунду красноармеец вскочил. Выстрелив в воздух, крикнул по-узбекски:

— Ни с места, бандиты! Не шевелись, буду стрелять!

Вмиг помост был окружен милицией и отрядом комсомольцев. Они стали вязать мюридов. Здоровяк Джура барахтался в руках «немого» Гафура и подоспевших двух милиционеров. Пока шла схватка на помосте, имам и дервиш выскользнули из толпы и, подобрав полы халатов, кинулись к мечети, где надеялись скрыться в ее тайниках, но в воротах их изловила группа, задержавшая Анвара.

Так была ликвидирована опасная шайка басмачей и раскрыто гнездо контрреволюционного подполья. В руки Особого отдела попал матерый бандит, шпион и связной Ибрагим-бека, ловко скрывавшийся Абдулла-касаб. Когда в 1926 году истребительный отряд А. А. Лучинского разгромил в горах Бабатага опасную банду Хурамбека, его помощник Абдулла-касаб и часть басмачей рассеялись в горах и пробрались в Бухару, где сконцентрировалось гнездо врагов Советской власти. Вот почему поимка Абдуллы-касаба была ударом по басмачеству.

НАРДЖАН И РАИМА

Мне хочется рассказать читателю о судьбах двух узбекских женщин. Рассказать именно потому, что все в этой истории обычно и вместе с тем необычайно, как творимая легенда наших дней.

Тысячи узбекских женщин прошли тернистый путь к новому миру труда, науки, искусства…

Сюжет этого повествования взят из жизни знакомых мне людей. Мать — жертва шариата — так до конца жизни и не смогла высвободиться из его пут. А ее дочь идет светлым путем свободного, гордого своим трудом человека. Она счастливая, хотя не все гладко в ее жизни. Но что значит житейские невзгоды, когда она служит своему народу, когда ее ждет почетный научный труд! А след этого труда останется на страницах истории — след человека, с пользой для людей прожившего трудовую жизнь.

В образе чудесной Раимы отражаются судьбы многих советских женщин Узбекистана.

На краю древнего Ташкента шло бурное строительство. Уже выросло около десяти четырехэтажных кирпичных домов — первых домов массива Чиланзар. Много столетий пронеслось над Ташкентом, много поколений людей сменилось за эти столетия. Все они жили в небольших глинобитных жилищах-хаули, только дворцы владык-ханов да пышные чертоги религиозных дурманов — величественные мечети — высились над массой слепых, тесных жилищ трудового народа. С приходом русских рядом с Ташкентом, к юго-востоку и на юг от Урдыханской ставки, укрепленной на берегу полноводного Анхора, стали строиться одноэтажные дома европейского типа. Всего несколько двухэтажных зданий были выстроены из жженого кирпича.

Такого строительного чуда, как Чиланзар, ташкентцы еще не видали.

Отдельные квартиры со всеми удобствами, просторные, сухие, светлые и теплые — это ли не радует сердца матери и хозяйки? Соседи в одном из домов решили по очереди справлять новоселье. Заселили дом в студеные январские дни, а новоселье праздновали вплоть до весны.

Звонким мартовским днем справляла новоселье Замира. Собрались одни женщины. За праздничным, обильно сервированным национальными блюдами столом беседовали молодые и пожилые женщины, узбечки и русские.

У меня было приподнятое настроение. Радостно было видеть оживленные женские лица. Неужели же вот эти узбечки — дочери и внучки узбекских женщин моего детства? Многие с высшим образованием, работают, учат и лечат. Вдруг я услышала веселый задорный возглас:

— Раима! Ты все молчишь. Не заскучала ли ты о своем Мирзе? Или твоя диссертация мешает тебе веселиться?

У меня дрогнуло сердце. Раима! Как оно дорого мне, это редкое, поэтическое имя. С детских лет я любила стихи Лермонтова, многое знала наизусть, восхищалась картинами природы Кавказа:

…Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали, —
Счастливый, пышный край земли!
Столпообразные раины,
Звонко-бегущие ручьи…