Мио-блюз

Каждое слово звучало именно так, как я хотел. Речь шла в первую очередь о том, что я чувствовал, а не о том, что фактически было возможно. Конечно, я мог рассказать Люси, дальше нее это ни в коем случае не пошло бы. Но я не хотел. Не хотел, чтобы кто-нибудь — и прежде всего Люси — знал обо мне такое. Вот и похоронил эту мерзкую историю в глубинах памяти. И смог похоронить именно потому, что это не убийство. Сколько раз я прокручивал в голове ту сцену — вывод всегда был одинаков: я не мог поступить иначе. Тогда и там не мог. Сегодня — пожалуй, но не тогда.

Люси отставила колу, словно ждала продолжения.

— Мне было так страшно, — прошептал я. — Безгранично страшно. Тогда-то я понял, что работа в полиции совершенно не для меня. Мне там не место. Как в ту пору, так и сейчас.

Люси опустила взгляд, не желала смотреть мне в глаза.

— Тебя не было дома той ночью, — тихо сказала она, — когда погибли Бобби и Дженни. И после того как ты рассказал, что случилось в Техасе… мне требуются доказательства. Я должна точно знать, что ты не делал того, в чем тебя подозревает полиция. Что ты не задавил насмерть ни Бобби, ни Дженни, ни бог весть кого еще. Ты же понимаешь, если вдуматься, перспективы у тебя далеко не радужные. Кто еще мог взять твою машину и выехать из гаража, не повредив ни автомобиль, ни гаражную ячейку?

Ох уж эти умники, задающие умные вопросы. Сперва Мадлен, теперь вот Люси.

— Ты, — сказал я. — Ты могла.

Люси кивнула и подняла голову.

— Так я и думала. Ведь у меня есть запасные ключи от твоей квартиры. А в квартире лежат запасные ключи от “порше”.

Я кашлянул, опасаясь, что Люси сделает какое-нибудь ужасное признание.

— Но… это не я, Мартин. — Голос у нее был совершенно безнадежный.

— И не я, — сказал я.

Она глубоко вздохнула:

— Я очень хочу тебе верить, ты знаешь.

Я не верил своим ушам. Что она, черт побери, сказала?

— Люси, но… Ты должна меня выслушать. Я не убивал никого из этих людей. Это же ясно. В смысле, с какой стати, какой у меня мотив?

Люси прислонилась к мойке.

— Я много думала об этом. Если ты убийца, то что тобою движет?

Время замерло, и я вместе с ним.

— Я… меня ведь не было в конторе в тот день, когда под видом Бобби приходил Элиас, — сказала Люси. — Я подумала, что ты, возможно, начал лгать уже тогда. Что на самом деле Люцифер уже тогда сделал тебя заложником, но ты не смел ничего рассказать. И что твой интерес к Саре Техас и исчезновению Мио — просто попытка создать себе крепкое алиби.

Я потерял дар речи.

— По-твоему, я все время лгал?

— Не потому, что хотел, а потому, что был вынужден. И чтобы защитить меня.

— Похищение Беллы. Оно-то как сюда вписывается?

— Ты как одержимый пытался найти Люцифера. Наверно, хотел установить его личность и таким образом избавиться от его угроз. В Техасе мы подобрались к нему слишком близко. Тогда они забрали Беллу и заставили тебя отступить.

Она придумала отнюдь не глупую историю. Я покачал головой.

— Детка, послушай меня. Внимательно. Я…

— Мое имя Люси. И я чертовски долго слушала тебя, Мартин. Давай расскажи еще разок, как ты отправился домой к женщине, с которой познакомился в “Пресс-клубе” и переспал. Как ее звали? Вероника?

Вот, значит, как выглядит дорога в ад? Окаймлена пошлой ложью и доморощенными теориями насчет того, как все обстоит на самом деле. Я попробовал кое-что новое. Правду.

— Я поехал к ней домой, потому что пытался позвонить, а ее телефон не действовал. А позвонил просто потому, что хотел с ней переспать. Еще раз.

Невольно я сделал паузу, ретировался к ближайшему кухонному стулу и сел. Он был жесткий и неудобный. Люси слушала, глаза ее пылали.

— В свое время мы говорили об этом. Каков я и как живу. И, конечно, можем поговорить еще раз. Только мне чертовски трудно представить себе, что от этого будет толк.

Огонь в глазах Люси погас, сменился чем-то другим. Куда более пугающим. Отчаянием и печалью.

— Потому что ты такой, какой есть, да? — сказала она.

— Вроде того.

Одинокая слезинка сбежала по ее щеке.

— Какая же я дура, что влезла во все это, — прошептала она.

Мне стало стыдно. Как никогда в жизни. Не столько за то, что я сделал, сколько за то, каким я был. И в общем-то хотел быть.

Я медленно встал.

— То, как мы живем сейчас. В смысле, вместе, как настоящая пара. Мы ведь и раньше пробовали. Жить вместе, как пара… И не больно-то преуспели. Семейная жизнь вроде как не для нас. И…

— Мартин, сейчас мы живем вместе не потому, что играем в семью, мы просто пытаемся пережить адскую свистопляску, в которой непонятно как очутились!

— Прости. Прости, прости, прости! Ты все для меня делала, а я сущая свинья. Я…

Она вскинула руку.

— Никаких лживых обещаний, Мартин. Никаких. Ладно?

Я кивнул:

— Ладно. Я не стану обещать ничего, что не могу исполнить. Но хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Больше, чем кого-либо другого. Нет никого, кто…

Она опять перебила:

— Скажи, что это не ты убил Бобби, Дженни и всех остальных.

Наконец можно что-то сказать:

— Клянусь, я непричастен к их гибели.

Казалось, она испытала легкое облегчение. Мне бы тоже не помешало. Выводы Мадлен засели в мозгу, хотя я в них не верил.