Мио-блюз

Когда я сел за руль, в машине было как в печке. Я завел мотор и по щебенке выехал на шоссе, которое снова выведет меня на магистраль. Встреча с Саймоном засела в моем разгоряченном мозгу. Его слова упорно звучали в голове. Я не мог понять, почему он смотрел так недоуменно, когда я заговорил о смертельном выстреле. Если речь не об этом, откуда взялся конфликт с этими людьми?

Он сказал, Тони было плохо. Я этого не помнил. Вернее, Тони всегда отличался флегматичностью. Никогда особо не горячился. Никогда не кипел энергией. Я думал, он от природы такой тихий, и принимал таким, как есть. Многие из наших коллег жили исключительно на адреналине. Носились по улицам как сумасшедшие, и меня не оставляло неприятное ощущение, что если б они не стали полицейскими, то сами сделались бы преступниками.

После того как Тони перевелся, мы с ним не созванивались. О том, как ему живется, я узнавал от других. А когда уехал из Техаса, информации стало еще меньше. Я поддерживал связь с очень немногими из бывших коллег, да и то всего несколько лет. Правда, о смерти Тони я успел узнать. Его застрелили при исполнении, и коллеги нашли его лишь через несколько часов. Я подумывал поехать на похороны, но не поехал. Не было причин, к тому же мое появление вызвало бы массу ненужных вопросов.

На обратном пути в Хьюстон у меня начал складываться план. Хотя “план” — слово чересчур громкое. Скорее уж просто стратегия. Я слишком мало знал, и это делало меня уязвимым. Времени в обрез, а толковых мыслей негусто. К Винсенту Бейкеру не подобраться, и я решил предпринять еще один ход. Наведаться в кафе его брата Саймона. Ведь у меня не было другого подступа к их семье, а мне он необходим.

Я запомнил надпись на бейджике: “Саймон Бейкер. Кафе Бейкера”. Узнать адрес не составило труда. Как выяснилось, это была небольшая сеть, целиком размещенная в Хьюстоне. В общей сложности пять кафе. Очень удобно на случай отмывания денег. Если Винсент Бейкер — Люцифер, то подобные случаи отнюдь не единичны. И любящий брат Саймон Бейкер наверняка не отказывал.

Я не знал, что ищу. Обычная история. Мы не знаем, что ищем, пока не увидим. Все кафе располагались по так называемым хорошим адресам. Хорошим в том смысле, что не в темных закоулках, а в центральных районах Хьюстона. Заведения небольшие, вроде кофеен “Старбакс”. В первое я даже заходить не стал. Постоял на тротуаре, глядя в большие окна. За прилавком орудовали два латиноса, подавали кофе длинной веренице клиентов. Оба в такой же форме, как у Саймона. Белая рубашка, черные брюки, красная бабочка. Я не заметил никого и ничего, что привлекало бы внимание.

Во втором кафе — та же картина. Несколько сотрудников, длинная очередь. Запах кофе разбудил во мне жажду кофеина. Я сел в машину и поехал в третье кафе. На сей раз зайду. Если не увижу ничего интересного, хотя бы выпью кофе. Припарковался я метрах в десяти от входа. Вот это в Штатах самое замечательное — и самое скверное. Автомобили занимают в обществе самоочевидное место. Нет необходимости колесить по округе в поисках парковки. Я припарковался, запер машину. И вошел в “Кафе Бейкера”.

Это заведение было чуть просторнее прежних. Сотрудников побольше, но очередь такая же длинная. “Кафе Бейкера” явно пользовались популярностью. Я высматривал Саймона. Судя по всему, он работал в одном из своих кафе, только вот в каком.

Я стал в очередь. За двумя парнями в костюмах. Они негромко разговаривали о какой-то новой нефтяной компании.

— Через два года исчезнут, — сказал один. — Не выдержат конкуренции.

Вот и все, что я извлек из их разговора. Нефть, деньги, пустыня и песок. Ничего интересного для меня.

Хвост сокращался. Я приближался к кассе. Мой черед.

— Чего желаете, сэр?

Девушка за прилавком широко улыбалась.

Я ткнул пальцем в меню:

— Попробую вот это.

Я толком не посмотрел, что заказываю. У них это называлось “Специальное предложение недели”, что, как правило, ничего особенного собою не представляет.

— Прекрасный выбор! Четыре доллара пятьдесят центов.

Расплачиваясь, я заметил Саймона. Он стоял ко мне спиной, на пороге двери, которая, вероятно, вела на кухню или в подсобное помещение. Я поблагодарил, взял кофе и двинулся в его сторону. Никаких порывистых движений, никаких громких слов. Сдержанность и малая толика здравого смысла, какую я пока сохранил. Скоро я подошел ближе и мог расслышать, что говорит Саймон. Говорил он возбужденно. Обращаясь к кому-то, кого мне было не видно.

— Я сказал ему, что мы не желаем иметь с ним ничего общего. Какого черта он заявился? Уму непостижимо.

Голос его собеседника звучал куда спокойнее:

— Мне кажется, ты неправильно истолковал причины его появления. Вернее, я даже уверен.

— Как же так? Он талдычил про какого-то застреленного человека, но я его оборвал, сказал, что не знаю, о чем он толкует. А ты знаешь?

— Не будем говорить об этом здесь и сейчас. Но ты прав, то убийство совершенно ни при чем. Хорошо, что ты прервал разговор.

— А кого тогда убили?

— Пешку какую-то. Выбрось это из головы.

— Больно много мне надо выбросить из головы, Винсент.

Винсент.