Мёд и кровь (СИ)

— Я — только планы, как воплотить их в жизнь.

Экипаж подпрыгивал на брусчатке, вызывая легкую головную боль. Натаниэль глянул в окно, где закончился дождь. Улицы сияли фонарями и освещенными теслагенераторами витринами. Но люди сливались в единую пеструю пелену, так что пришлось близоруко прищуриться, чтобы что-то разглядеть. Какое-то объявление передавали по городскому радио, но громкоговоритель явно был не на этой улице, так что разобрать слова сквозь стекло оставалось невозможным.

— Когда ты в последний раз бывал в своем кабинете?

Вопрос Делмара заставил Натаниэля резко задернуть занавеску и хмуро глянуть на друга:

— Давно.

— Я так и понял. И очень надеюсь, ты всё-таки туда вернешься.

Натаниэль только усмехнулся и приподнял протез. Щелкали насосики, механические пальцы легонько шевельнулись.

— Я пробовал, Делмар. Механизмы только напоминают о том, что я сам не могу теперь делать и половины. Не с такой рукой.

— И я себе этого никогда не прощу.

Делмар почти пробормотал последние слова, но Натаниэль услышал его. И качнул головой:

— Я сам полез вместе с тобой. Некого винить. Так получилось.

Он пристально посмотрел на замолчавшего Делмара:

— Ты поэтому в лабораториях себя загоняешь? Думаешь, в чуме тоже ты виноват?

— Без меня эпидемия не началась бы. Это чума из колоний, я думал, мы сможем найти лекарство. Но моя самонадеянность обернулась руинами. Очаг болезни рядом с первой лабораторией. Пусть Флорин ее выпустила, но это моя вина.

— Нет. Об этом тебе твоя магия не расскажет?

Делмар нахмурился. Все знали, что в Карденах сильна Древняя кровь, но говорить об этом как-то… не принято. Магию нельзя пощупать, измерить или загнать в генератор работать.

Ее нельзя покорить.

Хотя Делмар если и говорил о ней, пусть тоже неохотно, описывал, скорее, как ощущения, предчувствия. Многие вещи он просто знал, и Натаниэль не раз видел, как это знание его выручало. Отголоски Древней крови были у многих аристократов, но Кардены оставались одними из немногих, кто мог эту магию направить. Как Делмар рядом с зараженным кварталом.

— Ты знаешь, как работает магия, — ответил Делмар. — Это предчувствия, ощущения. Я не могу воздействовать на окружающий мир. Бабушка тебе не рассказывала?

— Нет. Я помню, как она брала медные пластины, которые валялись в доме и говорила, что они похожи на мёд.

Это было вполне в духе бабушки. Она всегда оставалась с одной стороны очень логичной, верившей в дело отца, в его транспортную компанию, в медь и механизмы. А с другой, пела старые песни, сравнивала металлические пластины с мёдом, который помнила с детства.

Она уплыла с дедом в колонии, когда Натаниэль был еще маленьким. Как говорил отец, эти связи оказались полезны, и не просто так именно транспорт Верленов занял главенствующее положение в империи. Бабушка с дедом там же и умерли, Натаниэль больше никогда их не видел.

Но он помнил, как бабушка напоследок потрепала его по голове и, указав на деталь в его руке, сказала, что медь всегда окропляется кровью.

Мать тогда попросила не пугать ребенка, а бабушка только усмехнулась:

— Однажды он поймет это не хуже, чем я сейчас.

В роду бабки была Древняя кровь, хотя она сама никогда не говорила о том, что обладает какими-то способностями.

Делмар задремал, склонив голову к стенке кареты. Подняв левую руку, Натаниэль разглядывал протез. Он напряг мышцы, аккумулятор щелкнул, и тросики покорно сжали механические пальцы.

Это могло бы выглядеть почти красиво.

Когда они приехали, Делмара с трудом удалось разбудить, и он привычно отправился в гостевую комнату. Натаниэль спать не хотел и устроился в гостиной, у камина. Правда, голова разболелась так сильно, что он почти упал в кресло и прикрыл глаза. Он так и сидел, не в силах сдвинуться с места, пока не услышал шорох платья. Его плеча тихонько коснулась ладонь Джессамины:

— Спишь?

— Голова. Болит.

Она ушла, а вернулась со стаканом воды, в котором было размешано какое-то лекарство:

— Выпей, станет легче.

Боль действительно отступила, свернулась где-то в висках, оставалось верить, что она действительно исчезнет.

— Спасибо, Джесс.

Она уселась в соседнее кресло, поглядывая на брата:

— Мама рассказывала, у бабушки тоже сильно болела голова, когда она предчувствовала какие-то важные события. Так говорила Древняя кровь.

Натаниэль ничего не ответил. Накануне падения дирижабля у него голова не болела. Да и перед тем, как лезть к зараженному кварталу и лишиться руки, тоже ничего подобного не было. А что уж может быть важнее.

— Я просто устал.

— Или курил слишком много опиума.

Это было куда вероятнее, но Натаниэль промолчал. И снова прикрыл глаза, чтобы не видеть взгляда Джессамины — не то чтобы сестра не одобряла… но он боялся увидеть это неодобрение.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как всем в доме было очевидно, что Натаниэль ходил в курильню не ради опиума. Он даже готов был пожертвовать временем на свои любимые проекты. Тогда там работала прекрасная Шихонг, выдернутая из колоний и смущавшаяся при виде «молодого господина».