Мёд жизни

Неужели она даже цветов не догадалась купить? По своему привычному легкомыслию? Да нет же, были цветы! Белые розы (или всё-таки хризантемы?) белой зимой. Она и сама была как цветок – тонкая в талии, с тонкой шеей, с длинными руками, длинными ресницами. Единственная женщина в зале, пунцовая от смущения.

Брат пригласил Женю на защиту диссертации. По трещинностойкости бетона! «Да я же ничего не пойму. Это, наверное, неудобно будет». – Она пыталась отбояриться, стесняясь статуса некомпетентной «болельщицы». Хорошо, что Петя настоял. «Увидишь Костю Пиранова – это мой друг, известный математик. Дедов матёрых – на них вся инженерия сейчас в России держится. Ну и вообще…»

Костя оказался заводным малым – он встретил её на проходной вуза. Бойкий, ловкий, сыпал остротами, дружески подмигивал через толстые стёкла очков, так что через минуту Женя почувствовала себя «своей в доску». В аудитории выбрала удобное место – весь зал как на ладони. И как-то внутренне успокоилась, почувствовав – всё будет хорошо! И даже очень! И чего Петя, спрашивается, так волнуется?!

Никогда ещё Женя не видела брата в таком разобранном состоянии. Развешивая чертежи на огромной чёрной доске, он то краснел, то бледнел. Вытирал белоснежным платком крупный пот со лба, перекладывал длинную указку из одной руки в другую. Ареопаг «дедов» (один из них был совсем древний, его, беднягу, чуть ли не на руках внесли в аудиторию) деловито жужжал за столом, старики слушали своего главного, покачивая в знак согласия младенчески-розовыми головами.

Костя, как шмель, кружил от одной группки народа к другой. А вот он подлетел к Пете, что-то кратко шепнул, улыбнулся. Брат растерянно оглядел аудиторию и, наконец, заметил Женю. Она помахала ему букетом – мол, я здесь! И то ли ободряющие слова Кости, то ли её легкомысленно-жизнерадостный жест, то ли ему просто надоело бояться, но она почувствовала – Петя успокоился, взял себя в руки.

Странно, он говорил, тыча указкой в длинные формулы, а Женя, позабывшая даже школьную математику, вдруг стала понимать смысл выполненной работы. Не диссертация, а настоящий детектив – как победить коварные трещины в сложных бетонированных формах? Деды внимали, навострив на оратора слуховые аппараты. «Были проведены эксперименты, подтверждающие математические выкладки К. А. Пиранова… сделаны расчёты для различных климатических условий… практическое применение работа получила при реконструкции купола храма церкви Покрова Пресвятой Богродицы…»

Петя убеждал, доказывал, показывал, дописывал новые формулы, стирая старые – доска не вмешала всей цепочки расчетов. Корифеи, видимо, утомившись, уже не слушали брата. Они о чём-то заспорили, причём самый измождённый и тощий дед стал даже легонько постукивать клюкой, пытаясь втолковать коллегам свой тезис.

– Достаточно, – проскрипел сидящий в центре старик с таким уныло-страдальческим лицом, как будто его терзало постоянное несварение желудка. – Переходим к вопросам. Собственно, у нас их два. – И дальше он, чуть подрагивая нижней челюстью, выдал такую длиннющую и путанную тираду из формул и прочей зауми, что даже у бойкого Кости в недоумении вытянулось лицо.

Брат внимательно слушал скрипучий голос. Лицо его отражало мучительную гонку за логикой мысли выступающего, и с каждым новым поворотом вопроса становилось всё мрачней и мрачней.

Повисла долгая, тяжелая пауза.

– Что скажете, уважаемый? – Вредный дед явно наслаждался произведенным эффектом.

Брат шумно вдохнул и вдруг решительно бухнул:

– Вы заблуждаетесь! Дело в том, что… – Петя ткнул в формулу на доске, потом в чертеж, пытаясь донести до высокого собрания свои доводы.

«Я давно вам говорил, что закономерность не может работать в условиях…» – «Да вы ничего не понимаете в сути проблемы!» – «Смотря какие принципы использовать…» – «Голубчик, высшая математика – критерий истины…»

«Пошли клочки по закоулочкам», – усмехалась Женя. Демарш брата вызвал в стане дедов новый взрыв интеллектуальной свары. Забытый Петя нервно прохаживался у доски…

– Ну ты, старик, даёшь, академику Толмачёву выдать: «Вы – заблуждаетесь!» – Костя нервно похохатывал, помогая Жене одеться в гардеробе. – Такого у нас ещё не было! Всем защитам защита! Провинциальный перец уел цвет московской науки!

– Да я не хотел, – оправдывался Петя.

– Везунчик – ни одного чёрного шара! Это Женечка их своими ресницами смягчила. А то бы от тебя и косточек не осталось.

– Очень им нужны мои ресницы! Им бетон и арматуру подавай, – фыркнула Женя. – Не люди, а… – она запнулась в поисках подходящего определения, – сваи! Опоры и шпалы!