Мёртвая бабка

Было видно, что дежурный не на шутку струхнул. Одно дело просто услышать, пусть даже на службе, чьи-то рассказы о вылезшей из могилы старухе, и совсем другое примерить этот кошмар на себя. На его лице вмиг проступила холодная испарина, несмотря на то, что всё только что сказанное Оксаниной мамой было ещё, в общем-то, «написано вилами по воде».

А мама, издевательски спокойным тоном продолжала ему «пояснять»:

–

Она же нас троих ловит! Вот сюда и придёт!

–

Что же Вы… – полицейский, казалось, вот-вот лопнет от возмущения. – Что же Вы молчали всё это время?!

–

Ну это же не факты, – мама явно над ним издевалась. – Всё, что случилось, мы вам рассказали. А уж делать выводы и решать, что делать дальше – вам!

Покраснев от негодования, дежурный замолчал. Казалось, он вот-вот лопнет от переполнявших его в тот момент чувств. По лицу его было хорошо видно, что он был не на шутку испуган, а одновременно возмущён и рассержен.

Когда от входа в отдел вначале послышался какой-то шум, а потом перед его окном показался тот самый оперуполномоченный, которого с нетерпением ждали трое убежавших от мёртвой бабки, дежурный сразу же бросился к нему:

–

Представляешь, Андреич, эти, твои, у которых мёртвая бабуся ожила, что говорят!

Тот в ответ устало, и оттого, наверное, раздражённо, на него посмотрел.

–

И что же они говорят? – к тону, которым опер по прозвищу Андреич это проговорил, не хватало только его откровенного зевка.

Его утомлённое и сонное лицо само говорило о его состоянии. Предыдущий день был рабочим как раз после ночного дежурства, да ещё и выдался он отнюдь не самым лёгким, поэтому в эту ночь любые помехи его сну вызывали у Андреича нешуточное и очень долгое раздражение.

Видя такую реакцию на его слова, дежурный смутился, забормотав:

–

Ну, не знаю… Говорят, что бабка та скоро сюда придёт!

В ответ ему опер Андреич, тяжело вздохнув, снисходительно улыбнулся.

–

Вот как придёт, ты мне немедленно позвони. Договорились? – проговорил он тоном разговаривавшего с маленьким мальчиком «дяденьки», и было не понять, серьёзно ли было его указание позвонить или он шутил.

Вслед за этим оперуполномоченный жестом позвал за собой Оксаниных маму и папу с дочерью и пошёл дальше по проходу мимо окна «дежурки». И всё Оксанино семейство тут же устремилось к выходу в коридор.

Идти во «владения» оперов пришлось через двор. Светившая с неба едва не полная луна делала свет вовсю старавшихся там фонарей почти бесполезным. Светло было настолько, что на фоне белизны всё припорошившего свежего снега во дворе навряд ли было намного темнее, чем бывало днём. А потому идти получалось быстро.

Предрассветный крепкий мороз помог Оксане справиться со сном, и она моментально пришла в себя «на все сто». Маячившая впереди, всего в паре метров от глаз, спина ведшего их к себе опера, хруст снега под ногами, свет с неба луны, приносили какое-то успокоение. Даже стало куда-то уходить не покидавшее её уже много часов чувство постоянной опасности.

И тут, откуда-то из-за их спин, внезапно донеслись какие-то отчаянные крики, мгновенно заставившие всех четверых остановиться. Первым замер на месте шедший впереди опер. За ним, едва не врезавшись в его спину, всё Оксана со своими мамой и папой. Все четверо сразу же обернулись назад. Крики продолжались, и они явно доносились от того выхода из здания, из которого они сами только что вышли во двор. Дверь там до конца не закрылась. И эти крики говорили о том, что там, за тем выходом, скорее всего, в «дежурке», творилось что-то неладное.

–

Не понял, – пробормотал себе под нос ведший Оксанино семейство к себе опер.

Подумав какие-то секунды, он рванулся на те крики.

–

Подождите меня здесь! – едва оглянувшись, уже на бегу, прокричал он Оксаниным маме и папе.

Через пару мгновений дверь, только что выпустившая их всех во двор отдела МВД, скрыла его за собой, и в этот раз полностью не закрывшись.

–

Ага, «подождите», – вслед ему недовольно пробурчала мама. – Как будто лето на дворе!

–

Пойдёмте тоже туда, – проговорила Оксана, которую, холод уже тоже начинал пронизывать.

И тут совершенно неожиданно крики, доносившиеся из-за двери, за которой только что скрылся оперуполномоченный, стихли. Переглянувшись и не сказав друг другу больше ни единого слова, все трое разом устремились к ней.

Войдя в здание, они остановились. Оказалось, что крики вовсе не стихли. Коридором, по которому было не так уж далеко и до «дежурки», до них снова доносились такие же! И теперь они, конечно, были слышны куда отчётливее! Крики те явно доносились из «дежурки», и по ним было похоже, что там завязывалась самая настоящая схватка.

–

Я буду стрелять! Ты понял меня?! Я буду стрелять! – было первым, что услышали они тогда из тех криков.

И это был голос того самого дежурного, что первым «принял» у себя пострадавшее от мёртвой бабки семейство.

–

Да пойми же ты! – в ответ этому крику раздался другой. – Вы тоже сможете стать бессмертными!

Второй голос был не знаком, и он отчего-то показался и Оксане, и её родителям, странным.

–