Мёртвая бабка

Перестань, сержант! – теперь голос явно принадлежал тому самому оперу, что только что убежал на те крики от Оксаниного семейства. – Сядь лучше, поговорим.

–

Да что тут разговаривать! – это уже был голос кого-то четвёртого. – Вам просто нужно сейчас умереть. Ненадолго. А потом вы оживёте и станете бессмертными. Как мы! Не веришь?

На какое-то время там повисло молчание. Однако вскоре тот же самый голос продолжал:

–

Ну, если не веришь, выстрели в меня. Выстрели! Ну же!

–

Отставить, младший сержант! – опер Андреич по-настоящему заорал. – Сядь на стул, тебе говорят!

–

Да нет уж, Андреич, я уже не младше тебя по званию, – проговорил, судя по голосу, тот, что только что предлагал в него выстрелить. – Поэтому не командуй! Ты лучше скажи, ты будешь в меня стрелять?!

При всех этих словах холодная, леденящая внутри всё, тревога бесцеремонно вползла в Оксанину душу. Что всё это значило? Почему многие из выкрикиваемых сейчас в «дежурке» слов словно копировали то, о чём говорила и преследовавшая их семейство мёртвая бабка? Неужели бабкины слова о том, что она «оживила кое-кого из своих давних подруг, и не только их», правда?! И кто-то из тех, кого она «оживила» ещё, пришёл сейчас сюда?!

О чём-то похожем в ту же секунду подумали и её мама с папой.

–

Я пойду посмотрю, – папа отстранил от себя жену и дочь.

–

Не ходи! – мама и Оксана хором это почти прокричали.

–

Я осторожно, только взгляну, что там делается, и сразу назад, – папа был упрям.

–

Обещай, что ни во что не будешь вмешиваться, – мама смотрела на него с огромным беспокойством и страхом.

–

Этого и обещать не надо, – успокаивающе улыбнулся в ответ папа. – Вмешаться во что бы то ни было означало бы бросить вас! А уж этого я никогда не сделаю.

И в следующий миг он пошёл по коридору.

–

Папа! – только-то и смогла, что вполголоса окликнуть его вслед, Оксана.

Однако, он ничего ей не ответил. Зашагав очень быстро, он даже не стал оглядываться. К чему? Он же не уходил навсегда или надолго.

Ещё минута, и он подошёл ко входу в дежурную часть.

Дверь туда оказалась распахнута. Осторожно к ней подкравшись, папа также осторожно выглянул из-за её косяка. Всё происходящее в те мгновенья в «дежурке» вмиг предстала перед его глазами. И то, что он там увидел, заставило его сердце забиться в ужасающе бешеном ритме. Посреди помещения там стоял… Тот самый полицейский, которому ещё вчера, в квартире на седьмом этаже, мёртвая бабка свернула шею! Его голова была неестественно повёрнута вбок и немного наклонена. Сомнений не было никаких, его лицо тогда очень хорошо папе запомнилось. Что же это такое? Неужели это и есть бабкины проделки с той самой игрой, о которых она совсем недавно рассказывала Ане с Оксаной?!

Ещё двое полицейских стояло за спиной у того, которому мёртвая старуха сломала шею. И они, – это чувствовалось на каком-то интуитивном уровне, – были такими же, как и он, «живыми» мертвецами! Папа не очень хорошо запомнил тогда их лица, но теперь ему казалось, что они тоже были среди тех стражей порядка, что спустились тогда к ним на балкон по верёвке. Ему тут же вспомнилось, что полицейских тогда у них в квартире погибло трое…

За «ожившими» мёртвыми полицейскими, на полу, не шевелясь, лежал кто-то ещё в такой же форме. Труп?! Неужели и здесь не обошлось без крови? А сбоку, у стены напротив окна дежурного, в разных позах, с пистолетами в руках, замерли пятеро, судя по всему, живых полицейских, среди которых были и дежурный, который первым здесь всё Оксанино семейство встретил, и оперуполномоченный, которого затем из-за них вызвали.

–

Зачем ты впустил их, придурок? – сердито проговорил один из них, и слова его явно предназначались стоявшему здесь же дежурному.

–

Да я не пускал, – тот ещё пробовал оправдываться. – Они сами! А тут ещё Савельич…

С последними словами он кивнул в сторону лежавшего на полу то ли трупа, то ли человека в беспамятстве.

–

Ну так что? – в следующую секунду, заглушив слова дежурного, гаркнул мёртвый полицейский, которому накануне бабка свернула шею. – Ты будешь в меня стрелять?

Он смотрел прямо в лицо недавно покинувшему Оксанино семейство оперу. Едва это проговорив, мертвец двинулся в его сторону. Оперуполномоченный в ответ поднял свой пистолет и прицелился наступавшему в голову.

–

Ну, стреляй же! Или я убью тебя уже сейчас, – говоря это, он уже почти достиг целившегося ему в голову опера, протягивая руки к его шее.

И тут прогремел выстрел. Потом ещё, и ещё. Помещение «дежурки» мгновенно заполнило грохотом выстрелов пистолетов всех пятерых, находившихся там, живых полицейских. Их пули стали безжалостно дырявить и рвать мертвецов – их бывших сослуживцев, – в самых разных местах, врываясь в их мёртвую плоть одна за другой.