Мёртвая бабочка

— Ты чувствуешь это, София? Чувствуешь холод, моя малышка? — сквозь снежную призму долетал до меня голос вампира, — борись с ним, покори его, в твоей душе царит только пламя, бушующее, как только что проснувшийся вулкан! Ты молодой вампир, моя дорогая, кинжал в твоём сердце лишь щепка. Он не должен сломить тебя.

— Отпусти, — мысли неповоротливо скользили в голове, растягиваясь, из-за чего каждое слово превращалось в бессмысленный, труднопроизносимый набор букв. Я почувствовала, что холод не так уж и плох, он лёгкий, чистый, волшебный.

— Придётся тебе помочь, — расстроенно пробормотал вампир и резко повернул рукоять.

От новой боли тело выгнулось, а в голове словно взорвались тысячи звёзд, но с губ сорвался лишь тихий, слабый стон.

— Борись, чёрт возьми! — рассерженно крикнул вампир, доставая кинжал и вновь вонзая его в тело, — ты не слабачка, ты вампир! Ты сильная, давай же, просыпайся, ничтожество!

Его слова не задели меня, сознание было слишком далеко от реальности, чтобы я могла это понять. Но тот костёр, кометой пролетевший над безжизненной пустыней холода, начал расти, и тело стало подниматься с земли.

— Вот… — довольно прошептал вампир, — вот моя девочка, моя маленькая малышка! Правильно, вставай, поднимайся с этой стылой земли!

Слабыми пальцами я оттолкнула вампира от себя и осторожно наклонилась вперёд. Неожиданно моё горло сильно сдавило, и я резко закашлялась, чувствуя, как от этого кинжал больно царапает мне кости изнутри. Во рту появился привкус крови, и я сплюнула на землю кровавую слюну с чёрными комочками. Она пульсировала, мягко светилась.

— Что это такое? — с трудом произнесла я первые слова после своей смерти. Никто не выживет после попадания кинжала в сердце. Никто не сможет говорит с такой раной. Смерть мгновенна… и я умерла.

— Ты никогда не задумывалась, почему у вампира светятся глаза? Молчи-молчи! Я не собираюсь требовать от тебя слишком многого. Глаза у вампира светятся из-за нашего с тобой паразита. Всё просто — так устроено его тело, и когда он не получает длительное время крови — пульсация увеличивается. Как ты уже знаешь, сам паразит очень и очень маленький, поэтому не удивительно, что он обитает и в наших глазах тоже. После обращения цвет глаз у вампира не меняется, становясь глубже и ярче, последнее именно из-за паразита. В сытом состоянии он продолжает пульсировать, просто не так сильно, — немного помолчав, вампир продолжил, — нам всегда было сложно научиться контролировать свет наших глаз. Сама об этом знаешь. Ведь на самом деле мы просто заставляем маленьких паразитов покинуть наши глаза. Всего лишь контроль над телом, недоступный пониманию смертных. Не вытаскивай кинжал! — резко прикрикнул на меня вампир, увидев, что я делаю, — урок ещё не окончен. Ты же не хочешь узнать о чудесах регенерации… скажем глаз?

— Нет, — испуганно ответила я, отдёргивая руки от рукоятки, — мне плохо…

— Так ты становишься сильнее, — немного равнодушно ответил вампир и отвернулся.

Он хотел продемонстрировать мне своё доверие, из-за чего я недовольно скривилась и осторожно дотронулась до кинжала. Очень хотелось его вытащить. Моё тело ещё не успело оправиться после воздействия серебра, я до сих пор чувствовала маленькие уколы под кожей по всему телу. Они не стали слабее, но на фоне более сильной боли затерялись, вплоть до того момента, как я о них подумала. Этот зуд особенно сильно чувствовался на сгибе рук и ног, а также в области шеи, между пальцев, в паху, и вокруг глаз. Чисто машинально я стала чесать руки, стараясь унять действие яда, но не преуспела.

— Не чеши, не поможет, — услышав мои действия, прокомментировал вампир, — серебро само выйдет вместе с мочой. Тебе просто нужно поесть и подождать немного.

— Но мне плохо! — воскликнула я, — у меня в сердце торчит нож! А в крови серебро! Ты слышишь меня, мне очень плохо!

— Привыкай к этому чувству, — рассмеялся вампир и обернулся, — кинжал будет в твоём теле до окончания урока. Только после этого я разрешу тебе его вытащить и поесть.

— Так чему такому особенному ты собираешься меня учить, что ради этого я должна истекать кровью с ножом в своём теле? — ядовито прошипела я, поднимаясь на ноги.

— А ты разве истекаешь кровью? — мягко спросил Константин и кивком головы указал на мою грудь.

В замешательстве я опустила глаза и приложила руку к ране. Разумеется, она сразу испачкалась в крови, но когда я бережно раздвинула края майки, то удивлённо воскликнула. Рана осталась на месте, было бы странно, если бы её не было. Но её края уже затягивались коричневой коркой. И кровь из-под неё не текла.

— Стоп-стоп-стоп, — глухо шептали мои губы, пока я в прострации смотрела на себя, — так не бывает, нет. Просто не бывает. Человек не может говорить с такой раной на теле. Человек не может дышать с пробитой грудной клеткой. Человек не может жить без сердца. Не может, не может, не может.

Моя голова отлетела в сторону от сильного удара ладони по щеке. Такой удар сравним с ожогом, и я инстинктивно приложила руку к щеке.

— За что? — воскликнула я, уставившись на создателя.