Мёртвая бабочка

— Чувствуй это, — хрипло прошептал он мне в ухо. — Ты чувствуешь, София? Моя малышка должна познать эту боль и принять её. Только так она поймёт себя, только так.

Последние слова вампира прозвучали словно сквозь стекло — глухо и очень тихо. Первые секунды боли не было. Ничего не было, даже понимания происходящего. Просто посторонний предмет в животе. Что-то касается внутренностей, не более. Такое призрачное состояние длилось не дольше мгновение, но если бы я была в бою и была воином — мне хватило бы этого времени, что бы что-нибудь сделать. А так я бессмысленно смотрела на вампира, не понимая, что происходит.

Боль пришла мгновенно. Не постепенно нарастая, не коля в разных местах — она не была ни колючей, не шершавой, не острой — она была, как огонь. И повсюду. Её раскалённые языки коснулись кожи, вызывая нестерпимое жжение. А самое сильное чувство расположилось, разумеется, в области живота.

— Знаешь, что самое поганое в серебре? — почти нежно прошептал вампир, — это то, что оно препятствует регенерации. Если я не вытащу меч из твоего тела — ты просто истечёшь кровью. Не волнуйся, это не смертельно… но очень неприятно. Самое противное, что ты не сможешь тогда позаботиться о себе. Как думаешь, тебе понравится, если я буду кормить тебя с ложечки кровью новорождённых младенцев? Знаешь, их кровь самая сладкая и полезная на свете. Как варенье для простуженного ребёнка.

— Ублюдок, — резко прохрипела я и, собравшись с силами, оттолкнула его.

Вампир позволил мне это сделать и, отпустив рукоятку меча, отошёл в сторону, с интересом наблюдая за моими действиями.

От усталости и тяжести, я как подкошенная рухнула на землю. Из-за этого перед глазами закружился калейдоскоп красок и цветов. Не было сил сопротивляться боли, она стала для меня тихой гаванью, в которой исчезли мысли. Только красный цвет, пульсирующий в просыпающемся мире. Пульсирующий?

— А-аа! — пронзительно закричала я, подаваясь вперёд, следом за мечом.

— Чёрт, — огорчённо выругался вампир, опуская на землю окровавленный меч, — я думал, тебе хватит сил достать меч без моей помощи.

Не обращая на него внимания, я свернулась клубочком и осторожно прижала руки к животу.

— София, скажи что-нибудь, — немного равнодушно проговорил вампир, доставая из ящика тряпку и начиная протирать меч. Не дождавшись от меня ответа, продолжил, — не вынуждай меня.

— Иди… к … чёрту, — с трудом выплевывая из себя слова, прохрипела я, разворачиваясь к нему спиной.

— Ах так, — рассерженно воскликнул он, отбрасывая меч с тряпкой и приближаясь ко мне, — жалеешь себя? Думаешь, что умираешь? — он рывком поднял меня на ноги и задрал майку, обнажая живот. — Смотри, София! Смотри внимательно! Что ты видишь?

Превозмогая жгучий зуд, разбуженный резкими движениями, я скосила взгляд в сторону раны и удивлённо округлила глаза. Так как раны почти не было. Только тёмная корка свернувшейся крови. Так выглядит рана спустя несколько часов или даже дней после ранения. На секунду мне вспомнились тренировки с Кофом. Воспоминания оказались на удивление живыми, хоть я старалась об этом не думать. Интересно, в чём разница между Кофом и Константином? Почему тогда, когда Коф стрелял в меня, я не испытывала боли? Такой боли, возникающей не из-за раны, а из-за самого факта ранения. Разница в серебре? Помниться Коф стрелял в меня, наносили порезы, один раз пырнул в руку, но тогда всё это воспринималось как-то отстранённо. Что же изменилось? Почему всё такое острое, как бритва?

— Если бы рана была нанесена обычным мечом, без серебра — ты бы уже была здорова, — продолжил свою мысль Константин, — и это следствие твоего питания.

— Мне всё равно, — вяло пробормотала я, освобождаясь от рук Константина и устало прислоняясь к стоящему неподалёку дереву.

— Ты что, думаешь, что всё? Урок окончен? — рассмеялся вампир, видя мою усталость, — мы только начали!

После этих слов, он резво подобрал меч с земли и вновь сполоснул его в жидкости из бутылки.

— Продолжим?

— Нет-нет-нет, — испуганно зашептала, отскакивая от дерева, в которое со свистом влетел меч вампира.

— Молодец! — рассмеялся вампир, кидая в меня кинжал, — быстро учишься.

Кинжал угодил прямо в сердце и над поляной пронёсся душераздирающий вой.

* * *

— Ну, тихо-тихо, — шептал вампир, рукой придерживая кинжал в моём сердце, — на нём не было серебра, это просто красивая железка, ничего страшного…

— Пусти, мне очень больно, — хрипло бормотала я, непослушными пальцами касаясь рук Константина. Параллельно чувствовала, как на руках появляются царапины от соприкосновения с кинжалом, но никак не могла остановиться.

Вся боль, пронзившая меня в первые мгновения, постепенно сходила на нет, оставляя после себя выжженную пустыню холода. Моё тело постепенно немело, сковывалось, скручивалось, лишь пальцы, эти вялые, тонкие линии пытались сопротивляться, вырваться из этой бесконечности.