Мёртвая зыбь

— Что ж вы, Александр Петрович, так обижаете старого моряка? — с горечью спросил он.

— Он спортсмен, — насмешливо вставил Кренкель. — У него все с третьей попытки.

— Позвольте, Борис Ефимович по другому выразить мое отношение к вам и сыграть в вашу честь мой фортепьянный концерт, к сожалению, без сопровождения оркестра, в переложении для рояля.

И Званцев встал, взошел, к общему удивлению, на эстраду и поднял крышку рояля. Затем сел и заиграл, обрушив на присутствующих каскад мощных аккордов, рассыпавшихся, как бы брызгами штормового прибоя. Бурная часть сменилась нежной напевной, трогающей сердце песней, а финал звучал торжественным гимном, казалось, сотрясшим шаткую эстраду.

Необыкновенная музыка была слышна на улице и привлекла любопытных прохожих. Они подходили к банкетному столу и тихо спрашивали:

— Это кто? Флиер, Гилельс или Оборин? И что он играет?

— Это великий артист по имени Фантаст, — сообщил Кренкель. — А играет он то, что чувствовал и пережил.

Борис Ефимович взошел на эстраду и вытирая салфеткой глаза, обнял неожиданного музыканта.

Сидевшие за столом и вошедшие с улицы наградили его аплодисментами.

Конец первой части

Часть вторая. СЮЖЕТЫ

Сюжет рождался самой жизнью,

Хоть и казался так далёк…

Богатырям седой Отчизны

Путь в Космос, к звёздам ныне лёг.

А. Казанцев

Глава первая. План ста городов

Не рой другому яму

В нее сам попадешь.

В 1949 году а разгар атомного шантажа США против СССР, начатого два года назад, на имя писателя Званцева в Союз писателей пришел пакет из Америки. Званцев после возвращения из Арктики, с недоумением принес его домой и, вооружившись англо-русским словарем, вскрыл. Вместе со странными фотографиями он обнаружил письмо:

“Досточтимый сэр.

Зная Вас, как автора захватывающей теории, пробудившей всеобщий интерес к проблеме тунгусского взрыва 1908 года, призываю Вас так же увлекательно отозваться на трагедию в Штате Нью-Мексико, где близ базы Корнуэлл произошло событие, сходное с Вашей трактовкой Тунгусского феномена, как трагической попытки космического контакта. Но, если в тунгусском взрыве трудно кого-либо обвинить, то в Нью-Мексико американские власти, сбив в 1947 году зенитным огнем, так называемую “летающую тарелку”, преступно скрыли от человечества суть произошедшей трагедии, ослепленные страхом, что есть кто-то умнее и сильнее их, и что мы не одиноки во Вселенной. А Вы так ярко показали это в своей гипотезе. И кому, как не Вам, поднять теперь мировое общественное мнение, способное заставить американские власти предать гласности обстоятельства трагедии в Нью-Мексико.

С почтением и надеждой — Летящий Кондор, сын вождя, или Лео Кондор, бакалавр”.

Много раз прочитал Званцев послание образованного индейца, вгляделся в приложенные фотографии и ярко представил новое свое произведение.

Не колеблясь, сел он за пишущую машинку и с былой своей скоростью стал печатать, закладывая один за другим чистые листы:

“В овальном кабинете Белого дома президент США Гарри Трумэн вместе со своим помощником по национальной безопасности и командующим американскими войсками в Европе генералом армии Дуайтом Эйзенхауэром (будущим президентом) осенью 1947-го года обсуждали проект Пентагона об одновременном уничтожении атомными бомбардировщиками ста русских городов.

— Безумная авантюра, — определил генерал.

— В чем безумство? — нахмурился президент, внешне напоминая процветающего галантерейщика. — Разве русских не надо поставить на место? Им нужна мировая революция.

— Безумство — в пренебрежении ответным ударом.

— ЦРУ заверяет, что у русских нет атомной бомбы. Их корифеи физики отказались участвовать в атомной разработке: и академик Иоффе, вице-президент Академии наук СССР, и прославленный академик Петр Капица. Они считали, что расщепление ядра атома не имеет практического значения для человечества.

— Повторили слова лорда Резерфорда, — вставил помощник президента, докладывавший предложения Пентагона.