Мёртвое сердце (СИ)

Септима взяла детей за руки, поскольку народу всё ещё было до неприличия много. Лили судорожно сжимала большую чуть влажную ладонь преподавателя, боясь потеряться в этом шуме и однообразии странных волшебных одежд, при этом успевая вертеть головой по сторонам и рассматривать различные цветные вывески. Это было единственным, что она могла разглядеть в толпе со своего не очень большого роста.

Эванс, вновь погрузившийся в свою чёрную меланхолию, угрюмо шёл за профессором, смотря исключительно себе под ноги.

— Почему люди так не любят оборотней? — спросила Лили.

Септима вздохнула.

— А почему маги боятся сильных волшебников? Людей всегда смущало то, что они или не понимают, или не могут задавить силой. Оборотни — тёмные существа, опасные, сильные, быстрые. Да и во время прошлой войны они отличились… особенно один.

— Прошлой войны? — зацепилась за слово девочка. — Мировой?

— Нет-нет, я про магическую.

— У магов и простых людей разные войны? — удивилась Лили.

— Можно и так сказать, — смешалась Септима.

Объясняться ей, к облегчению профессора, не пришлось: они как раз подошли к громоздкому белому зданию. Чем-то оно напомнило Лили американский Пентагон — девочка видела его по телевизору. Вообще, моменты, когда ей удавалось пробиться к показывающему картинки ящику и переключить дурацкие мультфильмы на что-то интересное, были достаточно редкими и происходили обычно по ночам.

Как-то старая грымза-воспитательница поймала её за просмотром научной передачи про жуков в одиннадцать часов вечера и запретила подходить к телевизору следующие несколько недель. Противная тётка, она потеряла несколько зубов.

Лили, конечно, была в этом не виновата — просто дамочке стоило есть меньше крекеров.

Вход сторожили два закованных в латы карлика с тяжёлым оружием наперевес. Металл отражал солнечные лучи, и яркие блики на несколько секунд ослепили Лили. Проморгавшись, девочка успела заметить, как ухмыляющийся гоблин поворачивает лезвие своей секиры чуть правее — теперь луч слепил её брата. Эвансу, кстати, было всё равно, он даже не моргнул, когда яркая полоска света легла на его лицо. Зелёные радужки при этом стали ненормально-яркими, а гоблин подозрительно-довольно ухмыльнулся.

— Итак, перед вами единственный магический банк, Гринготтс. Главное — будьте с гоблинами вежливыми, — Септима на миг задумалась, — впрочем, и со всеми остальными тоже. Доброе слово и кошке приятно, как говорится. Кошке, да, — чему-то своему ухмыльнулась женщина.

Она провела детей сквозь большие распахнутые двери, украшенные позолотой. Один из охраны, — тот, что игрался с бликами от металла, — подмигнул детям, прежде чем снова стать страшным защитником банка.

Едва Лили оказалась внутри, как у неё перехватило дыхание.

Зал был прекрасен. Больше всего он напоминал девочке какой-нибудь бальный зал во дворце, на которые она насмотрелась в исторических книжках с картинками. Огромные монолитные колонны подпирали купол потолка, украшенный мозаиками и росписями гоблинов в латах. Коротышки сражались с различными волшебными существами: кентаврами, гарпиями, волшебниками, минотаврами и даже русалками, оказавшимися совсем не похожими на русалок из детских книжек. Водяные жители больше напоминали монстров, вышедших из детских кошмаров: песчаная блестящая кожа, ряды острых зубов, маленькие чёрные глазки без белка или радужной оболочки, рваные края жабр под рёбрами и сильные опасные хвосты с костяными шипами, служившими, как подумала Лили, отличной бронёй для жителей вод.

Мозаичный пол был до того начищен, что Лили прекрасно видела собственное отражение, точно в разноцветном зеркале. Сразу видно, что убирались магией — ни человек, ни иное существо, по мнению Лили, не могли так чисто выдраить каждую маленькую детальку мозаики.

В зале тут и там стояло множество высоких столов, за которыми сидели гоблины. Кто-то взвешивал драгоценные камни, другие писали в громоздких книгах, третьи общались с излучающими собственную важность волшебниками или, скаля острые зубы, посматривали на кривящих лица колдунов.

Лили неприятно удивилась тому, как вели себя маги. Что же такое происходило у глупых чародеев в голове, если они позволяли себе вести себя подобным образом с теми, у кого хранятся их деньги? Это было крайне неразумно. Взрослые часто говорили, что с банкирами лучше дружить — полезнее для кошелька и хорошего настроения.

Септима подвела детей к одной из стоек, за которой сидел не очень старый, но морщинистый гоблин с длинным крючковатым носом и кустистыми бровями над маленькими глазками. У него был очень широкий рот и из-под верхней губы выглядывало несколько начищенных до белизны клыков.

— Добрый день, — мягко поздоровалась Септима с гоблином. — Мне нужно забрать деньги из сиротского фонда. На одного ребёнка-первокурсника.

Гоблин окинул колючим взглядом детей, задержавшись на Эвансе. Септима тоже посмотрела на своих подопечных.