Мёртвое сердце (СИ)

Кольца получились на загляденье. Северусу Снейпу, — профессор вызывал в Лили слишком тёплые чувства, — досталось бы строгое украшение из червлёного золота. Из магических свойств — защита сознания благодаря работе Розиты с камнем, слабый определитель зла и какое-то приятное колдовство. Леди Гриффиндор говорила что-то о любви, но Лили не слушала. Само украшение вышло на диво симпатичным: круглая оправа для бирюзы и простой толстый ободок.

Кольцо Эванса получилось массивнее. Кусочек небесного прозрачно-водного халькантита был окружён острыми углами оправы. Ободок Розита сделала будто бы состоящим из отдельных крошечных прямоугольных брусочков серебра. Никаких волшебных свойств у украшения не было, разве что крайняя ядовитость камня при лизании. Как сказала Гриффиндор, из-за огранки и магии камень станет смертельным даже больше, чем есть сейчас, в обычном состоянии.

Оба подарка Лили всегда носила с собой на серебряной цепочке. А вдруг она переместится в будущее, а кольца останутся в этом времени? Это было бы очень печально.

Поскольку Лили постоянно ходила за Скальдом, то видела многое из того, что викинг делал. Иногда это были весёлые моменты — чего только стоили заигрывания Скальда с Розитой, от которых Салазар неизменно приходил в громкое и яркое бешенство. Но иногда…

Иногда было грустно.

Один из таких моментов запомнился Лили больше всего, потому что он был связан с полюбившейся Эванс Еленой. Малышка росла болезненной, но очень очаровательной, по мнению Лили. В ней была толика энергии смерти, из-за чего дочка Ровены нравилась юной некромантке ещё больше.

А вот Скальду его же ребёнок не нравился. Наверное, дело было в той же некротике — викинг оказался на диво к ней восприимчив. При одном только взгляде на возвращённого к жизни младенца у блондина сводило скулы от недовольства.

И, как назло, Ровена такого отношения будто бы не замечала. Равенкло, растеряв хвалёный историческими хрониками разум, пыталась как можно чаще подсунуть Елену под нос Скальду — чтобы тот проникся ощущением отцовства, наверное.

Естественно, в конце концов это всё переросло в безобразный скандал на повышенных тонах. Лили смогла его наблюдать с достаточного расстояния, так что её он обошёл стороной. Происходило всё в одной из пустых каменных комнатушек, которыми изобиловал скелет недостроенного Замка. Как объясняла Розита, после ритуала «оживления» все эти комнаты начнут своё путешествие в подпространстве и будут то появляться, то пропадать. Волшебство же.

— Это твой ребёнок! — повторяла Ровена из раза в раз. — Твой! Я выносила его в твоём море, на твоём корабле, из твоего семени! Как ты этого не понимаешь?

Скальд был мрачен, как окружающие его каменные стены Хогвартса. На белом лице не виднелось и намёка на доброе отношение или какие-то родственные чувства. Напротив, такое выражение Лили видела у викинга тогда, когда тот понял, что король Эд хотел отравить его конунга при помощи халькантита и ещё пары других опасных минералов.

— Нет, Рованна, — он всегда коверкал имя Равенкло, — нет. Это точно не мой ребёнок.

— У неё твой разрез глаз, твоя улыбка, твои волосы! — не унималась Равенкло.

Елена, если честно, действительно напоминала отца и совсем не была похожа на привидение из будущего, которое знала Лили. У нынешней Елены был светлый пушок на голове и ямочки на щеках, как у отца; будущая Елена обладала густыми тёмными косами как у матери, впалыми щеками и неживыми ярко-чёрными глазами.

— Рованна. Это не мой ребёнок.

— Она так же смеётся, как ты, так же чихает, — не унималась Равенкло. — И улыбка, улыбка! Скальд, она просто твоя копия!

— Рованна! — крикнул Скальд. — Это не мой ребёнок! Мой ребёнок мёртв, а это драугр, поднятый вашим волшебством! Неживое, не должное существовать создание!

— Но, Скальд…

— Это не мой ребёнок, Рованна! — голос викинга упал на несколько тонов. — И, что бы ты ни пыталась доказать, моим он не станет. Мой ребёнок мёртв. Этот же… я отказываюсь признавать его.

Комнатушку тряхнуло от магии. Яркие искры заметались от Скальда к Ровене и Елене, а потом резко затухли. Светлые волосики у младенца стали тёмными, как у матери, пропали ямочки. Лили даже глаза протёрла, решив, что ей эти изменения показались.

Но — нет. Елена стала темноволосой, растеряла общие со Скальдом черты, и даже улыбаться стала по-другому. Теперь воскрешённого младенца совсем ничего не связывало с викингом.

— Скальд, — застонала Ровена, — что же ты натворил…

— Ничего сверх необходимого, Рованна. Ничего!

Ровена захлебнулась следующими возражениями, а Скальд поспешил выйти из комнаты — чтобы не провоцировать дальнейший скандал, наверное. Лили он заметил, — сложно не заметить её медные волосы среди серости замковых камней, — но ничего не сказал, только приветственно кивнул.

Лили мазнула взглядом по опустившейся на колени Ровене с младенцем на руках, потом посмотрела в спину своего воинственного знакомого, и сорвалась с места — догонять Скальда. Равенкло казалась девочке немного глупой в этот момент.