Мёртвое сердце (СИ)

Первый месяц четвёртого года прошёл нормально. Драко занимался поручением Тёмного Лорда, с замирающим от страха сердцем ждал новостей из родного дома и молился всем известным богам и фейри за благополучный конец всей этой истории с новой гражданской войной. И всё бы ничего, но…

Эвансы.

Они были буквально вездесущи. День Драко начинался с того, что он видел красную шевелюру соседа по комнате. Затем завтрак-обед-ужин, где он неизменно слышал Лили. Заканчивался день теми же красными волосами. В перерывах между описанным — опять Лили и её братец, переговаривающиеся, творящие волшебство, обсуждающие что-то. Слишком, слишком много Эвансов!

К тому же, Лили внезапно начала встречаться Драко чаще обычного. Она словно следила за ним. Не удавалось ни спокойно сходить в туалет, ни поесть, ни дойти до Выручай-комнаты, где Драко чинил Исчезательный Шкаф. Но самым страшным и тяжелым для Малфоя оказалось другое.

Из-за вездесущей Лили он не мог нормально общаться с Гермионой.

Он бы никогда не поверил, если бы ему сказали, что он будет дружить с магглорождённой девочкой. С мёртвой магглорождённой девочкой. Но Гермиона была очень хорошим собеседником: тихая, спокойная, эрудированная, пускай и в меру своего возраста. К отсутствию половины головы Драко привык всего за две недели.

Гермиона позволяла ему выговариваться, советовала в меру своего понимания ситуации и обладала исключительно важной для Драко чертой: ничего не запоминала. Малфой мог позволить себе рядом с ней слёзы и крики, он мог жаловаться, скулить как маленький ребёнок, ныть, вести себя совершенно непотребно. На следующий день Гермиона забывала всё, кроме самого факта свершившегося разговора.

Это было бесценно.

После пары часов наедине с маленькой мёртвой девочкой все проблемы казались Драко несущественными, мелкими. Близость немёртвого и неживого существа охлаждала пыл, энергия призрака забирала эмоции. Только после встречи с Гермионой Драко мог спокойно спать; без неё он всю ночь ворочался на постели и размышлял о несбыточном. О том, как хорошо было бы, если бы Эвансы снова пропали, к примеру.

Сосед по комнате стал немного поживее, что несомненно радовало бы Драко, если бы были другие обстоятельства. Но в нынешней ситуации это скорее раздражало; новая привычка Эванса чуть что принюхиваться рядом с Малфоем нервировала и заставляла по десять раз на дню чистить себя заклинаниями. Одежда такого обращения не выносила, и за пару месяцев Малфой сменил несколько комплектов школьных форм.

Он заметил, что Эванс проявлял «нюхательную» активность после того, как Драко посещал отчий дом и сталкивался с Пожирателями Смерти. Ещё Эвансу явно нравилось новое украшение Малфоя — красноволосый проявлял слишком много внимания к руке Драко и татуировке на ней. Хотя сам рисунок Эванс ни разу не видел.

— От тебя приятно пахнет, — сказал Эванс в один из вечеров. — Другим человеком. Ты можешь меня с ним… познакомить?

Такая просьба вызвала только нервный смешок. За день до этого, когда Драко был у себя дома и в качестве младшего хозяина принимал Тёмного Лорда, Волдеморт сказал почти то же самое.

Про отказ Тёмный Лорд, ясное дело, даже не думал. Он вообще не считал, что кто-то может ему перечить. Ты или выполняешь его приказ, или…

Про «или» Драко старался не думать.

Драко внимательно посмотрел на Эванса и недовольно поджал губы.

Только боги знали, как же он устал. С этими Пожирателями, с сумасшедшей тёткой Беллой, с Волдемортом, с нервным отцом и собственными нервами, с невыполнимыми заданиями и постоянной угрозой расправы. С Эвансами, в конце концов.

Всё, что ему хотелось — это чтобы все его враги переубивали друг друга.

Поэтому он согласился отвести Эванса к Волдеморту.

Гермиона, его дорогая неживая подруга, когда узнала об этом решении, была не слишком рада:

— А вдруг Тёмный Лорд его действительно убьёт? — с тихим возмущением спросила она. — Эванс ведь не заслуживает смерти!

По каким-то своим, исключительно призрачным причинам мёртвая девочка была слишком привязана к красноволосому. Об истоках этих тёплых чувств она не говорила, но про Эванса всегда отзывалась только положительно.

— С чего такая любовь к Эвансу?

— Вовсе не любовь. Просто никто не заслуживает смерти.

Гермиона заметно погрустнела после того, как сказала эту фразу, и Драко почувствовал укол вины. Это был не первый, не второй и даже не десятый раз, как у них проигрывался подобный диалог, и ему стоило бы уже запомнить, к чему приводят подобные разговоры. Расстраивать маленькую девочку-призрака ему совершенно не хотелось. От этого он ощущал себя крайне мерзко.

К счастью, он знал, как расшевелить Гермиону.

Драко достал из школьной сумки письмо, чернильницу и перо. Устроился за ветхой партой, — её предварительно пришлось почистить заклинанием, — и принял умный вид.

— Ну, диктуй.

Гермиона непонимающе замерцала.

— Что диктовать?

— Письмо твоим родителям. Мы же хотели перенести его на пергамент, чтобы я его отправил.

— Правда? Ох, моя голова… конечно правда, ты же всё помнишь. Да, давай напишем. Немного изменим только, хорошо? Мои родители наверняка волнуются…