Мёртвое сердце (СИ)

Хотя, кого она обманывает. Если декан Слизерина не поднимет тревогу, то пропавшего ученика никто и не хватится. А Северусу Снейпу вряд ли нужна шумиха вокруг брата Лили.

— Нам, значит, опять надо ждать? — уныло спросила Лили, глядя на то, как Снейп зачаровывает своеобразный «будильник».

— Да. Полчаса — это ведь недолго, верно?

— Ну, это как посмотреть…

До Астрономической башни они добрались всего за пять минут. Впереди было почти полчаса ожидания, которое не скрашивалось даже тёмным, красивым зимним небом. К тому же, было холодно. Не для Лили, но для Северуса — у того быстро покраснели щёки и кончик носа.

Лили несколько раз уточняла время. Минуты текли ещё медленнее, чем днём. Несколько раз Северус порывался было заговорить, но всё время его что-то останавливало. В тот момент, когда он был готов наконец начать этот несомненно важный для него разговор, на смотровой площадке Астрономической башни появился директор.

Выглядел старик совершенно безумно. На плечах у него была серебристая мантия, сотканная словно из лунного света, в правой руке — узловатая палочка, на левой, почерневшей от зловредной магии, болталось крупное кольцо с тёмным камнем; видимо, украшение было тем самым, что искал Волдеморт.

Пискнувший «будильник» Северуса привлёк внимание директора. Дамблдор был явно не в себе. Его выдавали дёрганые движения, блестящие безумные глаза и учащённое дыхание.

— Северус, мой мальчик! Как я рад тебя видеть! Ты не представляешь! Лили… Лили? Ты жива? О, я счастлив, это просто невероятно, это… это так хорошо!..

— Лили, отойди за меня, — тихо сказал Снейп. — Кажется, аконит всё-таки подействовал.

Лили хотела бы отступить, отойти от явно безумного мага, но при виде трёх артефактов на Дамблдоре её тело сковал холод. Снежинки потекли по венам вместо крови, и даже дыхание внезапно стало ледяным.

Её тело двигалось само. Лили оказалась заперта в нём на правах простого наблюдателя, неспособного хотя бы поднять руку. Северус, замерший чуть поодаль, тоже не мог двинуться — но его тело хотя бы не приближалось к безумному директору и опасным артефактам.

— Лили, девочка моя, ты жива! — продолжал повторять Дамблдор. — Как хорошо, как же хорошо! Я стал повелителем Смерти, найдя три артефакта, они сами звали меня, сами… и я тебя воскресил! Ведь я же? Лили, как же хорошо…

Лили подошла к магу совсем близко. Протяни она руку — смогла бы коснуться и лунной мантии, и кольца на чёрной руке, и волшебной палочки. Директор всё повторял: «как же хорошо, как же хорошо!»

Он продолжал говорить это даже тогда, когда Лили столкнула его с башни.

В тот момент, когда тело Дамблдора упало на землю, в мир проникли тени. Это выглядело как взрыв чёрно-серого тумана, из которого на волю вырывались человекоподобные существа. Всё, чего они касались, в мгновение ока превращалось в сухую серую пыль.

Тело Дамблдора было ярким пятном среди этой серости. При нём не было ни лунной мантии, ни кольца, ни палочки.

— Плохо, директор, — прошептала Лили, смотря на труп Дамблдора, — плохо.

Её глаза сияли ярче, чем луч Авады.

========== Глава 17 ==========

Весь год Эванса превратился в сплошное ожидание каникул и выходных. Слизеринец ждал Самайна, чтобы ощутить вкус жизни; ждал Рождества, чтобы увидеть своего вишнёвоглазого и перенести драгоценный кусочек души в халькантит; ждал Пасхальных каникул, чтобы снова проводить с Волдемортом и Сириусом много-много времени, а ещё — чтобы вновь наполнить драгоценный халькантит новой частичкой души ребёнка Хелы.

Души Волдеморта, если уж быть точным. Но об этом Эванс думал мало, так что принадлежность души роли не играла. Она просто была очень значима для него, вот и всё.

Новый кусочек был там, где Эванс и думал: в потрясающей красоты кубке, который, если верить Лили, принадлежал одной из Основательниц Хогвартса.

— Вот, смотри, — показывала Эвансу сестра, — здесь крошечные барсуки, видишь? А здесь один большой. Так только Хаффлпаффы делали, мне Хельга сама рассказывала. У них был какой-то секрет на поприще украшения посуды, типа ювелирного, но другой. Хельга этим умением очень гордилась, хотя сама не могла и тарелку разукрасить. Слишком грубые руки.

Кубок принёс Сириус, вроде как в качестве подарка Эвансу. О том, каким образом Блек нашёл такую древность, тот отмалчивался. Лили не настаивала на рассказе: каким бы неуёмным ни было её любопытство, а некоторые вещи должны были оставаться в тайне.

Не спрашивала Лили и про женщину из видений Эванса — высокую, черноглазую, кудрявую, с чёрными зубами. Юной мисс Эванс хватало своих забот, чтобы думать о чужих тётках.

Для проведения ритуала по перемещению души нужно было место, время и артефакт-звёздочка. С последними двумя частями проблем не было, а вот место выбирать не приходилось: подходил только дом на Тисовой улице, принадлежащий худосочной Петунии.