Мёртвое сердце (СИ)

Средневековье или даже раньше… что она вообще знала об этом времени? Как никогда Лили жалела о том, что не слишком-то любила историю. Но кто же знал, что такая вроде бы теоретическая наука найдёт в её жизни самое настоящее практическое применение? Почти вопрос жизни и смерти. Хотя почему это «почти»? Точно он самый.

Итак, средние века. Жизнь человека стоит меньше жизни коровы или лошади. О прогрессе даже не слышали, чёрного мора вроде ещё не было, Лондон не горел, — но Лили не была уверена, что он вообще стоит. Может, ещё не основали. Даже примерного года Лили не знала, потому что не понимала староанглийского, а у змей летоисчисление идёт совершенно по-другому. Какие там года! У хладнокровных два времени: сейчас и не сейчас. Сейчас тепло — это лето; не сейчас тепло — это, как можно было бы догадаться, зима. Или осень. Или весна, весной тоже бывает «не сейчас тепло».

Жизнь человека ничего не стоит, а женщина — не человек. Ребёнок, кстати, тоже не человек, так, зародыш, который находится в полном распоряжении мужчины, главы семьи. Главного. В случае Лили всё было совсем плохо: мало того, что женщина, так ещё и маленькая… хотя, вроде бы в двенадцать-тринадцать лет уже и замуж выдавали, и беременными ходили. Жили-то ведь мало.

В обществе подъём феодализма (но Лили была не уверена), чёткое разграничение сословий и почти полная изоляция каждого слоя общины от других. Поодиночке не выживают, а если выживают, то потом отщепенцев заклёвывают свои же. Мир жесток к человеку, власть жестока к человеку, природа жестока к человеку. В итоге — человек жесток ко всему, что его окружает, включая таких же бедняг, как и он сам. Круг жестокости замыкается.

Религия… Лили обзывали отродьем дьявола, ведьмой и далее по списку. Значит, охота на ведьм в самом разгаре, а это даёт хоть какие-то временные рамки: насколько Эванс помнила, охота началась на территории островов то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом веке, и активно продолжалась лет двести. Завершилась то ли в девятнадцатом, то ли в двадцатом веке. Больше всего от деятельности священников и энтузиастов из деревень пострадала Шотландия. Кто бы знал, почему…

Помимо религиозных канонов умами средневекового обывателя овладевали духи, приметы и прочая суеверная чепуха. Как-то в немытых головах соседствовала боязнь наказаний господних ко всему вокруг и ненависть к чёрным кошкам.

Выходит, что мыслит этот человек из страшного времени в трёх направлениях сразу: о Боге и канонах, о демонах и приметах и о том, что происходит в его жизни.

— Задумалась?

Лили состроила самое кислое выражение лица, на которое была способна. Мастер, допивший нечто из кружки, уже расправился со своим малопривлекательным обедом и явно собирался уходить.

На улицу Лили хотелось и не хотелось одновременно. С одной стороны, свежий воздух — это наилучшая альтернатива многообразию запахов в трактире; с другой же, на улице «не сейчас тепло», как сказала бы любая змея. Не зима, конечно, потому что зимы в Шотландии совершенно особенные, но середина осени или весны с положенными завывающими ветрами, повышенной слякотью, дождями, туманами и холодом. И всё бы ничего, но согревающих чар Лили не знала, нужной одеждой не располагала, а Мастер ей помогать не собирался. Хорошо ещё, что достал ей обувку, а то было бы совсем плохо.

Тяжело вздохнув, девочка поспешила за змееглазым в объятия зябкой погоды.

Мастер вообще не интересовался своей протеже. Ему было всё равно, съест ли Лили свою порцию непонятной бурды, хочет ли она в туалет во время долгих переходов, не холодно ли ей в её тонкой школьной форме, не хочет ли она спать и ещё много этих «ли». Змееглазый просто шёл от деревни к деревне по полужидким бесконечным дорогам, отмеченным лошадиным помётом и коровьими лепёшками, и, казалось, ни о чём не думал. Смысла в этом вечном странствии Лили не видела совершенно, но любой разговор мужчина быстро сворачивал, довольно грубо затыкая ей рот и веля не соваться куда не надо.

Лили кривила губы, но молчала. Мастер был её единственным шансом не только выжить, но и научиться чему-нибудь стоящему.

========== Глава 7 ==========

Всего за месяц этих переходов Лили научилась слушать лес, разбирать следы и читать путь по звёздам. Она могла зажечь небольшой огонёк на конце самой мокрой ветки, немного высушить свою одежду и отыскать чистую воду среди грязных луж. Травы и кустарники стали ближе, и Лили научилась опознавать те из них, что были пригодны для варки зелий или еды.

О, зелья Мастер обожал, они были его единственной, как казалось Лили, страстью. Он мог часами шипеть с ней об этой многокомпонентной бурде, азартно выискивая нужные слова из куцего змеиного языка. Ради этих бесед-монологов он даже начал учить её староанглийскому. Лишь затем, чтобы она, ничтожная, поняла величие и оценила красоту сложных составов!

Хотя куда уж ей, убогой. Её даже палочка стала слушаться через раз.

— Я устать.

— Я устала, — привычно поправил Лили мужчина. — Повтори.

— Устала. Я. Очень.