Мёртвые пляшут

— Бери выше: привезли на продажу сераль царевны Уземфа! — не растерялся тот.

— Тогда с вас въедзная пошлина. По звонкому манату за единицу товара, — ввернул стражник.

Семь манатов, если их перевести в некроталеры, образовывали весьма ощутимую сумму. Но жизнь в Карамце никогда не была дешёвой. Кто хотел здесь заработать, должен был сперва раскошелиться. Даже Дгаем из Глукща это должно быть однажды понято.

И после такого разговора и уплаты пошлины они въезжают за белые стены и оказываются в центре внимания всего базара. Может, и люди на базаре их приняли за бродячий цирк? Нет, негодное объяснение: каким-нибудь цирком Великий Карамц уж точно не удивишь. Да и серали уземфских царевен здесь видали.

Чичеро, пытаясь объяснить народное ликование, подъехал поближе к повозке, и, постучавшись в задрапированную решётку, позвал Джамила. Тот с готовностью откликнулся, да и высунулся бы, если бы пустила решётка, а так просунул один нос. И нос выглядел гордым и довольным.

— Почему нас так встречают? — спросил посланник прямо.

— Карамцкое суеверие, — объяснил Джамил. — Кто увидит самую красивую повозку на въезде в город, тому будет вечное счастье в торговле.

О таком суеверии Чичеро доселе не знал, видать, потому, что раньше не занимался торговлей. Другое дело — наложники; уж они-то в торговых отношениях участие подчас принимают. В качестве предмета торга.

Клех из Цанца, по совету наложников, остановил повозку посреди базара и, выпрямившись на козлах, громким голосом рассказал всем любопытствующим с подсказок Джамила, кто он и что везёт:

— Да будет счастлив народ Великого Карамца, и да будут к нему благосклонны семеро Божеств! Меня зовут Клех, и везу я из далёкого замка Окс, которого более нет по нашу сторону Порога Смерти, семерых прекрасных телом и духом юношей. И не простые те юноши, а — любимый сераль прекрасной царевны Оксоляны, юной жемчужины солнечного Уземфа…

Сам Клех и не додумался бы до такой речи; не каждому дано изъясняться витиеватым карамцким стилем, да ещё обращаясь к столь внушительной толпе. Но надо отдать должное начинающему работороговцу: парень старался. Глядишь, натренируется и на самих торгах представит свой товар уже без подсказок!

Клех говорил долго, и торговый люд Карамца ему радостно внимал. Чичеро — не большой любитель здешней традиции церемонных речей — отвлёкся и глядел по сторонам. Если смотреть поверх ликующей толпы, Карамц с прошлого посещения посланника не очень-то изменился. Вон, за караван-сараем возносятся к небу невесомые объёмы храма Семи Божеств, видимого из любой точки города. А вон тот золотой купол на холме — храм Неба. Рядом — и молельный дом ангелопоклонников, прилепился к золотому куполу белым кубом с закруглёнными углами. А по другую сторону крытого базара высится чёрно-красная шестигранная призма храма Смерти, обращённая апсидами на запад. В самом деле, как же без культа Смерти, ведь Карамц — всё же пещерный город.

Особенность Карамца среди большинства прочих пещерных городов в том и состоит, что не был он выстроен мертвецами на пустом месте. Туннель, прорытый Шестой расой из подземелья, вышел на поверхность в существующем уже городе, прямо посредине одного из базаров. Потому и мертвецам в Карамце с самого их появления пришлось вписываться в здешнюю разномастную культуру. Выстроенная Шестой расой подземная часть города стала лишь дополнением перечня карамцких красот, но так и осталась частью, не превратилась в городской центр.

Мертвецы в Карамце издавна лояльны к живым. Таковы и мёртвые правители города, чем они всегда были нелюбезны Шестой расе. Владыка Смерти хотел безраздельно царить в сердцах своих подданных, но в Карамце он мог рассчитывать лишь на почётное место в ряду других идолов. Так было и осталось, как ни старались прибывавшие сюда некроманты, жрецы культа Смерти и собратья Чичеро по ордену.

— Куда править? — спросил Клех, завершив свою любезную собравшемуся народу речь.

— К гильдии работорговцев. Это прямо и за караван-сараем направо, — объяснил Чичеро, державшийся рядом с повозкой. — Но не торопись. Мы не должны доехать раньше слухов о своём появлении.

* * *

Ехать от Нефотиса до Адовадаи — гораздо ближе, чем до Карамца. К тому моменту, когда повозка с клямцами в окружении конных базимежцев добралась до высоких карамцких стен, за которыми её ожидал радушный приём суеверных торговцев, отколовшаяся часть живого тела Чичеро по имени Зунг давно успела пресытиться лицезрением знаменитых висячих садов.

Ну и что в них, скажите пожалуйста, такого необычного — в плюще да винограде, оплетающем тысячи протянутых над садом верёвок? Да, красиво, да, причудливо пострижено, да, создаёт приятную прохладу в знойный день начинающегося лета. Но ехать за этой невидалью в Адовадаи?