Мёртвые пляшут

— Со мной нет письма, — честно признался он и добавил уже без особенной честности, — я пришёл кое-что передать на словах.

Вот теперь — поди проверь, что было на словах передано, а что на ходу сочинено… Но что бы такое сочинить? Что-то бы якобы действительно важное, требующее обязательной посылки гонца…

— Среди нас есть предатели, потому и Дранг не справился с подготовкой армии, — нашёлся Зунг. — Кто именно мутит воду, пока неизвестно, но на будущее, — Зунг, стараясь не переигрывать, привстал, и приблизил шепчущие уста к уху Стрё, — Гру просил передать, что верить можно лишь тем посыльным, которые предъявят вот такой перстень с изумрудом! — и Зунг, стараясь не дать заметить свою драгоценность никому, кроме Стрё, сверкнул зелёным камнем в его мёртвые глаза. После чего, опустив перстень в потайной карман, отвернулся и поспешил прочь из трактира.

Вот до чего к месту пришёлся перстенёк, по случаю купленный у ювелира в Нефотисе! Зунг не мог нарадоваться своей ловкой проделке. Надо же: к этому мёртвому старику прибудет посыльный от Дранга, а дурак Стрё потребует у него показать перстень с изумрудом. А не будет у того карлика перстня с изумрудом: Зунг в Нефотисе купил последний!

Глава 19. Сбывая телеса

По пути к гильдии работорговцев Клех из Цанца задал Чичеро несколько практических вопросов. На большинство из них посланник затруднился ответить. Всё, что ему было известно о работорговле в Карамце — это то, что любая крупная сделка в городе происходила с участием гильдии и требовала немалого взноса. Что за взнос, чем именно помогает карамцкая гильдия, каков порядок назначения торгов — это и многое другое Клеху предстояло узнать самому. Чичеро поймал себя на том, что отвечает с оттенком пренебрежения.

Как истинный рыцарь Ордена посланников Смерти, Чичеро никогда не интересовался ни работорговлей, ни торговлей вообще. Продавать, покупать для перепродажи, выгадывать — не рыцарские это занятия, да и не мертвецкие по большому-то счёту. Элитные мертвецы на службе у Владыки Смерти никогда не бедствовали, и если иногда чем-то приторговывали, то лишь по старой памяти и для собственного удовольствия. Ибо куда денешь лишнюю кучу некроталеров? Мертвецы попроще в деньгах нуждались, но обычно не испытывали такой зверской алчности, как живые. А всё почему: мёртвым практически неведом настоящий голод. Возможность не питаться длительное время и при том не страдать от неприятных ощущений освобождает мертвеца от постоянных забот о своём теле. Правда, если совсем не заботиться, дело закончится перебальзамированием.

Но то — у мертвецов. Чичеро же нынче в совершенно иной категории, и сия перемена стала явной для него самого совсем недавно — при драконовском отборе живых людей для полёта в замке. Ну, а прежде, когда облюбованные бандитами руины Базимежа ещё не отошли за Порог Смерти? Прежде Чичеро зачастую забывал, что его карлики — живые, а значит, нуждаются в ежедневной пище. Хорошо, хоть сами карлики о себе помнили…

— Ладно, узнаю в самой гильдии, — недовольно вздохнул Клех, — не хотелось бы переплатить…

Остаток пути до гильдии работорговцев Чичеро думал о том, что раз уж он — не цельный законченный мертвец, имеющий все преимущества свободы от потребностей набальзамированного тела, а существо сложное, не чуждое жизни, то и от низменных вещей, вроде той же торговли, ему не следует воротить нос. Самоуговоры не помогли; интереса к предстоящей сделке у него так и не проснулось. Нет уж, в отличие от полностью живых базимежцев Чичеро не заработать хотелось на наложниках, а попросту избавиться от лишних забот.

Здание гильдии работорговцев, одной из богатейших в Карамце, легко было узнать по дюжине стоящих под широким полотняным навесом повозок с решётчатыми окнами (изделий изящных, но не более того). Здание было внушительных размеров и, по обычаю здешних торговых гильдий, своей мощью и сложностью архитектуры походило на замок, только очень уж чисто прибранный и щедро украшенный.

Оставив свою повозку под навесом, работорговцы спешились и завели лошадей на конюшню, после чего старательно отомкнули в повозке богато задрапированные ржавые решётки (и без того легко выпадающие). Наложники, радуясь временной свободе, спрыгивали с подножки, разминая затёкшие ноги. Высокомерный Клех демонстративно затеял перекличку: «Джамил, Хафиз…» — и так до Атая. В роли работорговца простой цанцкий парень выглядел всё органичнее.