Мёртвые возвращаются

– А почему эта комната не указана на плане дома? – спрашивает мама, и я поворачиваюсь в её сторону, всё ещё думая о младшем брате.

– Не знаю, – отвечает папа.

Он наступает на груду кирпичей и, оттолкнувшись, пролезает в отверстие. Я прыгаю за ним и слежу за лучом света папиного фонарика. Комната оказывается размером с мою спальню.

Папа светит на стену впереди, а потом на единственный предмет в этой комнате – стоящий в центре большой красный сундук. Выгнутая крышка чёрная, стенки разрисованы стеблями и листьями в традиционном стиле.

– Что это? – говорит папа и смотрит на меня. Он смахивает паутину с лица и проводит ладонью по сундуку. Вверх поднимается облако пыли и быстро оседает. – Хочешь открыть? – спрашивает он.

Я нагибаюсь к металлической ручке. Она холодит руку. Я осторожно поднимаю крышку.

– Одежда, – сообщаю я и вынимаю зелёную тряпку. Похоже на платье. – Куча старой одежды.

– Дайте посмотреть, – просит мама.

Я достаю ярко-красный предмет и протягиваю ей. Это платье без рукавов. Сначала она держит его на вытянутых руках и с восхищением рассматривает, а потом прикладывает к себе, как будто прикидывая, подойдёт оно ей или нет.

– Это я могла бы носить, – говорит она.

Я нахожу пару выходных туфель и протягиваю маме. Сумочка, шарф, перчатки и маленькая шкатулка – всё это я отдаю ей. Она жадно хватает вещи.

– Как вы думаете, это сундук женщины, которая раньше жила здесь? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает мама, – эти вещи – сама история, Хенрик. – Она дрожащими от нетерпения руками открывает шкатулку. Обнаружив внутри нитку белого жемчуга, мама выдыхает: – О-о-о-о-ох. – Её глаза сверкают от восторга. Украшение блестит и искрится в луче фонарика. Мне кажется, я никогда не видел маму такой радостной. – О боже, – шепчет она и расплывается в улыбке. – Смотри, Хенрик, какая красота!

– Примерь, – говорит папа. Он отыскал чёрную широкополую шляпу с шёлковой лентой, подходит к маме и осторожно опускает шляпу ей на голову.

– Как я выгляжу? – спрашивает мама и, вытянув губы трубочкой, крутится в разные стороны.

Папа хмыкает.

– Думаю, надо отнести всё это в гостиную, – говорит он.

Мама осторожно кладёт платье обратно в сундук, следом за ним шляпу. Я закрываю крышку, и мама касается пальцами узоров:

– Боже, как красиво. Хочу поставить этот сундук в своей мастерской.

Папа соглашается:

– Помоги мне немного, босс.

На секунду я вспоминаю о Гарде, как он медленно качал головой, а потом наклоняюсь, чтобы помочь папе.

Глава 14

Я достаю пакет молока из холодильника и кладу в мамину тележку.

– Теперь вроде всё, – говорит она и катит тележку к кассе. Улаф начинает сканировать товары.

Я подхожу к стойке с прессой, где Гард разглядывает комиксы. Он берёт со стойки книгу. На обложке изображён мужчина с пистолетом. Он открывает книгу, но быстро понимает, что в ней нет картинок, и кладёт её обратно. Я закатываю глаза. Что, чёрт возьми, с ним такое?! Он вообще помнит, как стоял над моей кроватью? Может, он лунатик?

«Я сделаю маску из твоей кожи».

Над дверью звякает колокольчик, и внезапно передо мной возникает девчонка. Огненно-рыжие волосы, руки в карманах кожаной куртки, блестящие зелёные глаза. Я моментально теряю дар речи и так сглатываю, что чувствую, как ходит моё адамово яблоко.

– Хенрик? – произносит она наконец с вопросительной интонацией, как будто пробует моё имя на вкус. – Тебя вроде так зовут?

Я пытаюсь улыбнуться, верхняя губа дрожит:

– Д-д-да. Хе-Хе-Хенрик.

Я думаю о зрителях у кассы. Всего-навсего Улаф и мама, но меня бесит, что я разнервничался и они целую вечность будут помнить, как я выглядел именно в этот момент.

Я спрашиваю первое, что приходит в голову:

– Э-э-э… как дела?

Девочка прислоняется к стене. Она уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но именно в эту секунду к нам подходит мама, сверкая зубами в широкой улыбке.

– Как зовут твою подругу, Хенрик? – спрашивает мама.

Меня окатывает волна жара.

– Эльфрида, – говорит девчонка. Она протягивает руку и здоровается с мамой, как будто они двое взрослых людей, которые встретились в переговорной. – Но все зовут меня просто Ида.

– Эльфрида! – восклицает мама. – Какое прекрасное имя.

Возможно ли это? Как я мог забыть такое необычное имя – Эльфрида?!

– Ага, точно, – говорит Ида. Она бросает на меня взгляд и подмигивает. – Мне его дали родители.

Мама громко и раскатисто хохочет. Господи, она ведёт себя как сумасшедшая.

– Ну, хорошо, – наконец останавливается она и смотрит на меня с гордостью. Боже, какое мучение. – Приятно познакомиться с тобой, Эльфрида, – и мама снова разражается смехом. – Прости, я хотела сказать – Ида. – Мама отходит: – Не буду вам мешать, молодёжь.

Господи, какой кошмар!

Ида улыбается ей, а потом смотрит на меня:

– Пошли?