Мёртвые возвращаются

Мама склоняет голову набок и разглядывает меня своими чёрными маслянистыми глазами. Зверь, думаю я. Мама похожа на зверя. Внезапно она испускает нечеловеческий вопль. Он проносится по коридору, я со стоном зажимаю уши. Вдруг мама прыгает на меня, хватает обеими руками за горло и сжимает его. Её ногти впиваются в кожу, я кричу от боли, но мне удаётся оттолкнуть её в сторону. Мама хватает с пола нож и снова набрасывается на меня, её лицо искажается от ярости. Я успеваю схватить её за руку, кончик ножа замирает в сантиметре от моего глаза. Я стискиваю зубы и пытаюсь достучаться до неё:

– Мама! Это же я! – Я напрягаю все мышцы, пытаюсь отвести её руку с ножом в сторону. Изо рта у неё капает слюна, глаза вытаращены. Мама в бешенстве, и она слишком сильна, понимаю я, глядя на приближающийся нож. Моё тело уже готово сдаться. Сил не осталось, а в темноте хохочет Алина. Из горла мамы вырываются булькающие звуки, нож чуть не вонзается мне в глаз. – Ох! – со стоном выдыхаю я, и внезапно замечаю существо, которое ползёт по потолку, будто приклеенное.

Алина пришла посмотреть, как я умираю.

Раздаётся раскат грома, и коридор заливается светом. Стены дрожат, как если бы началось землетрясение.

– Прочь, исчадье ада! – кричит Улаф.

Ещё один грохочущий звук проносится по коридору – это Улаф опять выстрелил из винтовки. Он стреляет в потолок. Я вижу Герхарда, который быстрыми движениями обрызгивает из красной канистры пол, стены и все остальные поверхности.

Мама как дикий зверь ползёт по коридору в сторону Улафа. Пол дрожит, она прыгает вперёд. Я поднимаюсь и бегу к ним, но я слишком далеко. Улаф отступает на несколько шагов как раз в тот миг, когда мама набрасывается на него. Он задыхается, она хватается за винтовку, раздаётся выстрел. Герхард падает. Канистра с глухим звуком ударяется об пол. Смех Алины во мраке звучит ещё громче.

Улаф перекатывается по полу:

– Помоги, Хенрик!

Мама хватает его за ногу и подтягивает к себе, издавая при этом булькающие звериные звуки. Она поворачивается и успевает поймать мой взгляд прежде, чем я прыгаю на неё. Я врезаюсь в неё всем телом, и мы катимся по полу. Её руки хватают меня и, подняв, отбрасывают в сторону. Мама вопит от ярости. Я ударяюсь о стену, у меня перехватывает дыхание, и я качусь по коридору. В глазах мелькают чёрные точки.

Мама добирается до винтовки, резким движением хватает её и разворачивается. У меня в голове эхом звучит смех. Алина не перестанет хохотать, пока мама не перебьёт всех в этом доме.

– Нееееет! – кричу я. – Мама, не делай этого! Это же мы!

Мама направляет дуло на Улафа. Он закрывает глаза руками.

Я знаю, что ничего не могу сделать. Она застрелит Улафа, потом папу, а в конце и меня тоже…

И вдруг в коридоре раздаётся детский плач. Мама оборачивается. Смех Алины стихает. Звук идёт из комнаты Гарда.

Мама выпускает винтовку из рук, Улаф подползает и успевает подхватить её. Медленными неуверенными шагами мама заходит в комнату Гарда. Я бегу вслед за ней по коридору, сердце у меня готово вырваться из груди. Я останавливаюсь в дверях – и вижу её. У неё в руках радионяня. Её голова склонилась набок, она разглядывает предмет и прислушивается к плачу. «Кукла! – думаю я, – наверняка это кукла! Ида приставила её ко второй радионяне. Кукла лежит где-то в доме и орёт в микрофон».

– Хенрик! – Улаф вырывает меня из размышлений, отталкивает от двери, проходит в комнату и обхватывает маму обеими руками. Радионяня падает на пол, мама пытается вырваться из захвата Улафа, чтобы поднять её.

– Моё дитя, – шепчет она. – Он жив!

– Помоги мне! – кричит Улаф.

Я хватаю маму за ноги.

– Надо вынести её из дома, Хенрик!

Мы поднимаем маму, я спиной вперёд выхожу в коридор и осматриваюсь:

– А вдруг Алина вернётся?

– Она внизу! – кричит Улаф. – Ищет плачущего ребёнка!

– Но что, если…

Герхард перебивает меня:

– Я задержу её. – Он стоит, согнувшись, в конце коридора и держится за плечо. Между пальцами течёт кровь. Я не успеваю ничего сказать, потому что он разворачивается и, прижимаясь к стене, идёт к лестнице.

– Хенрик! – кричит Улаф.

Мы тащим маму к выходу.

– Моё дитя, – бормочет она, её тело сотрясает дрожь, – моё дитя. – Её голос грубеет и переходит в крик: – Алина! Вернись, Алина! Пожалуйста! Где же ты?! – Мама змеёй извивается в наших руках, но мы спускаемся с ней вниз по лестнице.

В коридоре нас встречает выбежавшая из гостиной Ида.

– Всё сработало, Ида! – кричу я. – Всё сработало!

Ида бросает взгляд в сторону гостиной, теперь я слышу куклу более отчётливо. Вся комната заполнена детским плачем.

– Я хорошо спрятала её, – говорит Ида, – но скоро она всё равно её найдёт.

Из кухни доносится звон разбитого стекла и грохот переворачиваемых стола и стульев.

– Алина! – кричит Герхард. – Где ты, Алина? Покажись!

– Открой дверь! – рявкает Улаф.