Мир

Купол зала рухнул на алтарь, но робот успел выйти с девушкой на руках. Вдоль стен коридора все крылья, когда-то заботливо собранные Лешью, были сорваны. Кайнорту хватило времени и на это. Выпитых дочиста охранников – в обличье людей и пауков лапами кверху – здесь было только пятеро. Остальные решили, что началось землетрясение, и сбежали подальше от холмов.

На свежем воздухе долины у синтетика закружилась голова. До корабля оставалось полсотни шагов, но он опустил Самину на песок и сел рядом. Его подташнивало. Пора было запускать работу органов, а доктора мутило и трясло. Андроид знал, это лечение станет последним: он давно истратил запасы вещества и энергии для диастимагии и уже не впервые превышал норму, используя свои собственные.

Вибрации. Петляя или шарахаясь влево, подлетел и обернулся Кайнорт.

– Я нашел себе не в меру упитанного прихвостня с проблемным усвоением глюкозы. Отбил лед и отправил на мостик, подготовить гломериду ко взлету.

– Это мой прихвостень, – вяло огрызнулся Эйден. Он прикрыл ладонью глаза и не двигался.

Бритц посмотрел на тонкую руку Самины, что выпала из-под флага.

– А если б нас с тобой убили там, в зале, кто бы выловил тело и пришил голову?

– Никто. Эзер, у тебя две пушки, а ты добиваешь меня… мною.

– Может, я ее быстрее донесу?

– Нет.

На это «нет» и ушли последние силы. Бритц вздохнул и опустился на песок рядом. Эйден протянул в его сторону руку и шевельнул пальцами. Для безработного андроида это было слишком по-монаршески: лакей должен был угадать, чего желает император. Но эзер, кажется, понял. Не выказать крайней степени удивления, когда передавал сигарету, – вот что было сродни искусству.

– Это не мне, – пояснил Эйден и глубоко затянулся, чем окончательно запутал Кайнорта. Но тот сделал вид, что пространным ответом удовлетворился, и кивнул.

– Договорился с вирусом?

– Щас, ага. Договоришься с ним. Думаю вытравить его никотином.

Бритц не знал, как разговаривать с таким Эйденом, и ждал, пока тот объяснит сам. Если объяснит. Затяжки после третьей синтетик открыл глаза и минуту или две молча смотрел в небо. Энтоморф изучал его со стороны, как изучают редкого морского гада. Настолько редкого, что научный интерес перевешивает опасность или отвращение к нему.

– Знаю, о чем ты думаешь, Кай, – грубовато начал андроид. – На липком страхе, что ты здесь распространяешь, можно топор вешать. Но я не буду гнать вирус, зачем?

От металлического скрежета в этом голосе Бритца передернуло, но он промолчал, ожидая продолжения. Эйден еще мелко дрожал, глядел сквозь дымку в никуда и разговаривал сам с собой.

– Ты можешь умереть, чтобы стать эмоционально стерильным. Я для того же отдаю себя на растерзание вирусу. Без него я не взмахнул бы лезвием. Я убрал бы его в последний момент – и все. Нет, правда, вот если подумать… зачем возвращаться в себя? Чтобы торнадо рефлексии обрушило мой мир, и я такой – «Ох, дьявол, я же оторвал ей голову!» – он жутковато рассмеялся в клубах своей дымки и бросил сигарету Бритцу. – Эти курительные смеси с Урьюи просто ад какой-то…

Кай молчал.

– Вот только не говори, что эдак я любое дерьмо могу списать на вирус, – продолжал робот. – Ты скажешь, что ведь вирус – это тоже я. А я поспорю, мол, да, но мерзкий… Или все-таки настоящий? Я даже не знаю. Если честно, ты меня запутал.

Кай молчал. Наблюдал, как синтетик рассыпается осколками, те оплавляются на солнце и уже не подходят друг другу. Эйден вздохнул и провел ладонью по лицу. Глядя на свою руку, он наконец заметил, что его больше не трясет, и потянулся к Самине. Смог бы он смотреть на нее теперь – просто смотреть – если бы не вирус? Мог ли он вообразить, что проклятый демон станет его лучшим другом?

Снова убрать пряди, снова пальцы на белой шее, снова душа и тело под его руками – одно целое. Самина. Будто и не было взмаха клинка. Теперь можно жить.

И он разрешил ей дышать.

– Не хочу показаться заботливым, но ты стал еще прозрачнее. Давай все-таки я понесу.

– Нет.

На пути к трапу девушка согрелась в руках андроида. Она пыталась очнуться, но ее память и сознание все никак не могли догнать события последнего часа. Ее попросту не было, не существовало в это время. Ведь когда тебя нет, это не укладывается в голове. Нет, Самина еще тонула в ресивере, потрясенная предательством Эйдена и своей смертью, но ощущения эти мешались с касанием влажной ткани и дыханием. И биением сердца. Абсурд. Бывают ведь и у отрубленной головы фантомные боли? На самом деле ее тело стынет у поверхности воды, а она…

Она свернулась на груди убийцы. В его руках было все равно, куда лететь: вверх или вниз.

* * *

«– Мы нагулялись. Можно нам домой?

– Нет, побудьте еще со мной.

– Но мы устали!

– Сейчас начнется самое интересное».

Желтые глаза, блестящие и невозможные, смотрели на робота. Просто смотрели и все. Самина молчала, дышала ровно, спокойно. Как-то слишком спокойно.