Мир

– Остынь. Я не обвиняю, разве могу я? Ты из кожи вон лезешь, но если я говорю с тобой, значит, ты можешь лучше. Да ты вообще все можешь! Хочешь перелом в войне? Перестань метаться, чтобы сделать, как надо. Делай, как правильно.

– Не как надо, а как правильно. Ясно!

Ценный совет от злого альтер-эго. Он точно был маршалом? Если так, бойцы вели дневник его афоризмов. Ирмандильо просигналил минуту до старта. В сумерках поплыл белый дым сигареты Бритца, и в белом дыме его вопрос:

– А ты сам-то чего хочешь, Эйден?

– Чудо хочу. Час назад я сказал ей, что она свободна. Тринадцать минут назад я узнал, как спасти Брану. А десять минут назад – что для этого потребуется чудо. Два чуда. Теперь я хочу, чтобы они случились.

– Первое, я полагаю, это возвращение Самины в игру.

– А второе – твой разговор с Джуром.

Эзер подавился дымом:

– На этом, пожалуй, и закончим. Вурис Проци любит меня еще меньше, чем пауки. До риз Авира он допустит меня только в виде рагу.

– Вот почему ты такой засранец, а, Кайнорт? Есть хоть один человек, кому ты не насолил?

– Это все не важно, потому что твоя фурия в игру не вернется.

– Я расскажу и покажу ей все, что знаю сам. Решение будет за ней.

– А она тебе поверит? Ты же политик, дипломат… гениальный враль. А если поверит, ты признаешься, что нужно и второе чудо? Я так понимаю, речь о каком-то невероятно сложном терраформировании.

– В астросуррекции.

– Еще хлеще! Никто здесь не верит, что вы на самом деле на это способны! А Самина и слова-то такого не знает. Рискнет она собой и Браной, зная, что чудо это наполовину зависит от насекомого и наполовину – от имперцев? – Бритц помолчал над росянкой и припомнил кое-что еще. – Да, а если попадетесь? Эйден, она примерно знает, что такое допрос у безопасников. Сиби проходила его. Невиновная, и все же едва оправилась после. А доберутся до Самины – и ей конец. Нет, она не вернется, если твоя игра будет чистой.

А ведь был шанс стать нормальным андроидом. Смог бы он? Двести лет практиковать грязные методы и вдруг чудесным образом просветлеть. Да и никогда-то откровенность не была его сильной стороной.

– Ты прав, маршал. В этой войне правда только подрежет мне крылья.

– Видишь, какая ты скотина, – Бритц уловил намек на свои раны. – Думал, ты здесь добрый персонаж? Хочешь лететь на Брану – ври. Хочешь использовать жрицу – ври. Хочешь чудес – ври, как в последний раз. Не стесняйся. Ложь – рабочий инструмент монарха.

– Вот только итоговый тест на профориентацию, у Лешью в реле, показал, что я не император, а косорукий сельский врач. А психология – великая наука.

– Согласен, адовый из тебя властелин. Ну, и что? Я тоже работаю не по специальности.

Одновременно с третьим сигналом Ирмандильо выразительно постучал в иллюминатор.

– Может, утешительный приз? – Бритц протянул роботу алмаз: тот самый, с форменного воротника.

– Ри! – андроид сцапал бриллиант. – Эзер, ты хоть знаешь, как он облегчил бы мне жизнь? Это же не просто камушек. Это триниджет: броня, транспорт и личный ассистент.

Ирмандильо начал сворачивать трап, и опоздавшие наконец зашевелились, чтобы их не оставили на третьем кольце.

Проходя мимо каюты Самины, робот притормозил и прошептал впустую:

– Я знаю, как спасти Брану. Но будет очень больно.

И все-таки прошел мимо. Позже. Такой барьер гнева ощущался снаружи, что зайди он сейчас – девчонка выскочила бы в окно. Нет, с нее хватит. Эта каюта откроется только изнутри.

* * *

Он был один. Всегда. Один против всех – чужих и своих, и теперь, когда напряжение в этой войне достигло предела, он слишком остро почувствовал одиночество. Раньше он думал, что самодостаточен. Одинокий параноик, не врал ли он себе, неспособный на близкие отношения?

Даже у машины, у железного аспида были друзья. Харген шумно выдохнул. Немыслимо! Но он видел сам – на переговорах в синем шаре суда – как сверкал глазами риз Авир, как напряжен и бледен стал Вурис Проци. Внешне оба были холодны, но внутри горели, переживали. Не за короля, а за друга. Целая империя встанет против Эммерхейса, но всегда будут те, кто пойдет с ним до конца.

Что Харген делает не так? Почему за него умирают лишь по приказу? Он недостаточно умен? Может быть. Недостаточно жесток? Быть не может. Да нужен ли ему кто-то, в самом деле? Неужели достойный потомок великих Зури не доберется до вершины без костылей?

Сиби давно исчезла из его личной жизни. Сегодня ее вещи наконец последовали за ней (куда?..), все до единой. Это стало облегчением: вторую неделю Харген избегал показываться дома, избегал разговора о Самине.