Мир

Однако сейчас и здесь надо было что-то решать с неотвязно прилипшим «хвостом». Устраивать серьезную драку с тремя профессионалами, или даже стрельбу, было никак нельзя, потому что журналисты только и ждали каких-нибудь «жареных новостей» с улиц. А уж драка с участием одного из членов избирательного штаба Джона Кеннеди стала бы не просто сенсацией. Соперники и колеблющиеся только и ждали какой-нибудь неприглядной новости о кандидате, членах его штаба или волонтерах, поддерживающих Кеннеди. Любой негативной новости, даже о том, что кто-то из них случайно задавил курицу, проезжая мимо фермы. Такая новость могла поломать неизвестные ему расчеты и договоренности Бейли и О'Брайна, которые с трудом, но медленно и методично, переманивали делегатов на «светлую сторону Силы».

Впереди появилась очередная группка молодежи. Накачанные, несмотря на общую худобу и какую-то явную маргинальность в облике, в одинаковых черных свитерах с белой надписью «Vassar»[4] на груди. Том мог поклясться на библии, что этой четверкой, в глубине уходящего в сторону, похожего на горное ущелье переулка, прячется еще минимум десяток парней в точно таких же свитерах, только с чем-нибудь тяжелым в руках.

Не торопясь и стараясь выглядеть как можно безобиднее, Томпсон пошел на сближение с «качками». Те смотрели на подходящего к ним непонятного мужика с недоумением, но без злобы. Пока Том шел, он успел проследить по отражению в окнах первого этажа как пустеет улица.

— Привет, парни, — три пары глаз недоумевающе уставились на непонятного субъекта, первым (!) заговорившего с ними. «Нарывается или действительно не понимает, что происходит», — было прямо-таки написано двенадцатым кеглем[5] на их лицах. — Выручайте. За мной трое фликов[6], не могу от них сбежать.

— А ты кто? — спросил самый шустрый из них.

— Про Грязного Гарри слышал? В свое время с ним ходил. А сейчас дело шьют, по беспределу. Найти виновного не могут, решили взять меня, — сымпровизировал Том. И не ошибся. Кто-то из троих парней, а может и все они, видимо что-то про это старое, но громкое ограбление читали или слышали. Качки молча переглянулись, расступились и один из них, свистнув на особый манер, махнул рукой в сторону переулка. Том, внутренне напряженный, но внешне старающийся выглядеть спокойно, как на прогулке по аллеям парка, сбил набок шляпу и прошел в указанном ему направлении.

Переулок оказался действительно очень узким и Томпсон шел по нему, задевая расступавшихся и смыкающих за ним проход качков, большинство из которых вооружилось металлическими прутьями. Атмосфера вокруг этих парней пропиталась злобой настолько, что Том невольно поспешил проскочить переулок. И только выйдя на параллельную улицу, вздохнул с облегчением. Тем большим, что эта улица оказалась как раз той, на которой его ждал Грир. С удовольствием увидев неновый неброский «Тандерберд» самого первого выпуска, еще шестьдесят первого года, и сидевшего в нем с сигарой в зубах Билла, Томпсон с трудом удержался от того, чтобы побежать. Впрочем, оставшуюся часть пути он прошел очень быстрым шагом и, оказавшись в салоне, выдохнул с облегчением. Грир, выбросив недокуренную сигару, молча тронул машину. И тотчас рванул по полупустынной улице, набирая скорость за счет установленного на этой, отремонтированной и перебранной машине, форсированного движка. Даже если кто-то и планировал проследить за Томпсоном, он сразу «остался с носом», среди остальных автомобилей, которых Билл обгонял, как стоячих. Конечно, особой надобности в таком пробеге не было, ехали все равно в известный всем отель. Но Том не стал отменять данных им самим перед «походом в народ» инструкций. Пусть наблюдатели побегают, а аналитики подумают, пытаясь понять, что же происходило, пока он с такой скоростью мчался на конвент…

А в отеле все было как обычно. По коридору шарахались толпы молодых и не очень идиотов, одетых с карнавальной крикливостью, с воздушными шариками и плакатами — агитацией за того или иного кандидата. За то время, пока Том пробирался к номеру — штаб-квартире «команды Джека», он успел «насладиться» весьма дурно сработанной импровизированной кричалкой от сторонников Хамфри, куском гимна штата Калифорния и, наконец, переделанным куплетом старой песни Чака Берри:

— А матушка сказала: «Вырастешь сынок

Возглавишь ты страну, когда настанет срок.

Люди будут приезжать за много-много миль

Чтоб вечером услышать твой волшебный стиль,

И может быть однажды твое имя прогремит:

Президент наш Джекки, он очень знаменит![7]

Так что Соренсена он встретил, напевая припев:

— Go, Jeckie, go, go, go!

Go, go, Jeckie, be good!

Теодор только усмехнулся и заметил: — Похоже, ты что-то накопал, Автомат?

— Само собой, Тедди-Мишка[8], само собой, — весело ответил Том. — Пойдем ко мне в номер.