Мир без лица. Книга 2

— Сожгу на хрен! Всех на хрен сожгу! — орет, не переставая, мой невозмутимый (до недавнего времени) спутник. — Дубье каменноголовое! Я вас… Вы у меня…

Следует красочное перечисление, что именно Нудд им и что именно они у Нудда. Мне остается лишь завороженно слушать.

В нашей темнице образуется незапланированная дверь. Тролли, похватав оружие, удирают из горящего Большого дома. Собственно, нет больше никакого дома. Стены и крышу разъедает пламя. Все вокруг охвачено огнем, кажется, что мир горит до самого горизонта, огонь скручивается в витую колонну, колонна светится, точно лампа багрового стекла с желтыми и белыми прожилками, нас затягивает прямо в сердцевину, мы летим по окружности огненного торнадо и горим, горим… Боги преисподней, ну почему мне так не везет?

Вот только боли я совсем не чувствую. Вытягиваю руку — освещенная всполохами, она цела и отнюдь не собирается обращаться в прах. И тут в мое запястье вцепляется другая рука. Я оборачиваюсь и вижу: мне ободряюще подмигивает старый добрый Нудд. Он летит рядом, прижав к боку Клив-Солаш, снова неуязвимый и неустрашимый, как… сильф.

— Что за… — успеваю выкрикнуть я в гудящем пламенном аду.

— Стихия огня — самая древняя, — назидательно сообщает Нудд. — И она с начала времен неизменна. Воздух и огонь не враги, а друзья. В огне мы, сильфы, становимся собой. Я вернул себе свою природу. И тебе — твою.

— Что ж ты мне запрещал костер разводить?

— По-хорошему хотел, — покаянно вздыхает Нудд. — Зачем было уничтожать такой древний лес?

— Но теперь-то лесу кирдык?

— Надеюсь, нет. Я попросил огонь держать себя, гм, в рамках.

— А костру приказать не мог? — занудствую я.

— Не знаю, — пожимает плечами сын воздуха. — Чем меньше огонь, тем труднее с ним договориться. Пока вокруг еда, огонь будет пировать.

Да. Еды для огненного смерча, почитай, и не осталось совсем. Вокруг нас обширное выжженное пространство. Хорошо, что Большой дом стоял на скале, а не посередь леса, где полным-полно деликатесов для неконтролируемых языков пламени.

Я чувствую, как раскаленный воздух, словно огромная ладонь, опускает меня на землю, укрытую толстым ковром пепла. У подножия скалы мельтешат фигуры троллей. Нет, не мельтешат, а скорее вяло ворочаются. Да они чуть живы, эти могучие существа с серыми рублеными лицами! Где теперь их насмешки, их аппетит, их веселые зырканья исподлобья? Где их Большой дом, их имущество, их кров, их вкусный ужин? Все погубили проклятые пришельцы. Но это же не повод, чтобы валяться в золе, раскинув ручки-ножки, словно побежденная армия пластиковых игрушек?

Кислород, догадываюсь я. Смерч сожрал кислород во всем лесу. У бедных троллей гипоксия[59]. Ничего, подует ветер, развеет духоту, и вам полегчает, бедные охотнички за гигантскими насекомыми. А пока вы хватаете ртами воздух, точно выброшенные на берег рыбки, мы с Нуддом узнаем все насчет кратчайшего пути в Йернвид. А ну отвечайте, сукины дети, как нам пройти в Железный лес?!!

* * *

За пределами улья Синьоры замок более ли менее похож на все большие, не для хорошей жизни, а для долгой осады построенные цитадели. Ох и мрачное же местечко этот Корасон — посередине серая неприступная громада, по периметру кладбище надежд и страстей… И это — образ сердца? Надеюсь, что не моего.

Мы, словно муравьи-листорезы, планомерно обшариваем Тентакао, словно груду палой листвы. Марк и Синьора Уия где-то рядом, но сообщить, где именно, Легба отказался. Просто перестал откликаться. Не отвечает даже мэтру Каррефуру, на чьи подначки неизменно покупался.

— Подумать Владыке Перекрестков надо, — успокоительно гудит Каррефур, — все взвесить… Ты же понимаешь, Помба Жира сама по себе очень могущественное существо, но если сейчас она добьется желаемого… Врагов, вроде меня, в пыль сотрет. Не в смысле «убьет», а в смысле засунет в такую задницу, из которой только и останется, что в перископ глядеть. А тех, кто не столько враг, сколько надоеда, прогонит с глаз. И Легба, бедненький, останется без своей второй половины. Это ему почище людского развода будет…

Похоже, Легба не очень-то ладит с женой. Или она ему не совсем жена? А может, совсем не жена? Ну зачем бесплотному лоа жена — и тоже бесплотная? Духи, посредники между богом и человеком, могут оседлать любого призвавшего их и удариться в разгул, доступный человеческому телу, — горячительные напитки, жирная пища, падшие женщины и прочие радости нездорового образа жизни. С другой стороны, одними падшими женщинами и горячительными напитками жив не будешь. Наверное, духам тоже требуется кто-то, чтобы его любить…

— Учти, я все слышу, — бурчит Легба и Фрель бросает на меня пронзительный взгляд. — Все твои мысли про меня и Помба Жира.

— Хочешь поговорить об этом? — усмехаюсь я. Вот будет номер, если Легба, дух дверей и перекрестков, возьмет меня в психоаналитики.

— Пожалуй, да, — усмешкой на усмешку отвечает Фрель. То есть Легба. — Ты понимаешь, как много дают друг другу подходящие духи?

— Что значит «подходящие»?