Мир, где меня ждут

Девушка расправила плечи, и на холодные плиты, обжигающие босые ступни, с тихим шелестом упал плащ. Марина осталась в одном легком белом платье, длинные распущенные волосы шелком струились по обнаженным плечам. На груди висел маленький, почти игрушечный кинжал. Рукоять удобно легла в ладонь. Так надо.

— Я видела свою судьбу и знаю, что должна сделать, — голос ее был тверд, слова лились легко, и разум Марины молчал, соглашаясь со всем происходящим. Так надо. — Если богам угодна моя жертва, то я готова принести ее. Недорого я заплачу за дерзость надеяться на то, что ничтожная эта плата послужит во благо Пределу, пусть на время, но остановит проклятую нечисть… — Замолчала, глубоко дыша. Одна только мысль не давала покоя, заставляла дрожать сжимающую оружие руку. 'Хоть невольно, но предаю тебя. Оставляю одного. Прости меня, любимый…' — Пусть стихии примут мою жизнь!

Хищно сверкнула холодная сталь и вонзилась в грудь, насыщаясь горячей кровью. Пронзительная боль погасила свет в глазах, выбила дыхание из легких. Девушка упала на алтарь, заливая его алыми потоками, и тусклый камень загорался тем ярче, чем стремительней жизнь покидала юное, полное тягучей силы тело. Сияние концентрировалось всё плотнее, пока не превратилось в ослепительный шар, пульсирующий в такт с замирающим Марининым сердцем. Девушка слабо улыбнулась и закрыла глаза. Боли уже не было, ее беспокоил один лишь холод, охвативший всё ее существо. Затем начал исчезать и холод, она перестала чувствовать тело, словно лежала на спине, раскинув руки, и тихая река плавно несла ее по течению.

— Родная моя, что же ты наделала. — Какая безграничная тоска прозвучала в этом тихом голосе. Откуда он мог узнать? 'Я брежу. Это сон…'

Невероятным усилием приподняла ресницы. Взгляд туманился, темнота укрывала мир непроницаемым покрывалом.

— Ты здесь? На самом деле? — губы стали вдруг непослушными, во рту появился отвратительный солоноватый привкус. Девушка почувствовала, как из уголка рта вниз по щеке покатилась теплая струйка.

— Молчи, прошу тебя. Ну почему я не целитель?! Только не двигайся, и всё будет хорошо…

Марина грустно улыбнулась. Кого он пытается обмануть? Слишком поздно. Слишком много крови утекло. Много жизни…

— Не надо. — Сил на то, чтобы покачать головой, уже не осталось. Даже дыхание давалось с невероятным трудом. Как это тяжело — дышать. Тяжело жить. — Я была должна… Прости, если сможешь.

Он молчал. Собрав последние силы, протянула руку и дотронулась до его лица. Кончиками дрожащих от напряжения, ледяных пальцев почувствовала влажные дорожки на его щеках. Боль перехватила дыхание. Как же он без нее… Не сдержала слёз, чувствуя подступающую со всех сторон Бездну.

— Мне страшно! И так холодно… — Ласковые сильные руки обняли, даруя спокойствие. Соленые от слёз губы прикоснулись к ее губам. В последний раз.

— Мы еще будем вместе!!! Пусть не скоро, но будем! Ты только узнай меня, любимый…

Внутри что-то оборвалось, разрушив тонкую связь с этим миром. Сердце слабо трепыхнулось в последний раз и замолчало навсегда. На бледном до прозрачности лице девушки застыла спокойная и светлая улыбка человека, который твердо знает, что когда-нибудь всё станет хорошо. Что всё было не зря.

Марина глубоко вздохнула и погрузилась в темную пучину сна без сновидений.

В сотнях лиг от нее Демиана вырвал из липкой паутины кошмара собственный полный отчаяния крик. Тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, он не сразу сумел убедить себя в том, что никакого храма в реальности нету, как нет и алтаря, и Марина не умирает на его руках. Вот только слишком уж живым и ярким был этот сон…

Глава двенадцатая. Голос крови, память сердца

Начало месяца капели десятитысячного лета Второй эпохи. Территория Фарагмы, Синар

Сумасшедшее сальто назад, и мощная лапа, способная шутя проломить каменную стену, пронеслась в паре дюймов от шеи. Разозленное неожиданным промахом чудовище яростно взвыло. Молодой маг прокатился по жухлой траве и едва успел, приподнявшись на колени, отмахнуться от твари мечом. Заклятая сталь вошла в плоть нечисти, как нож входит в масло, единым движением отсекая крогу две оставшиеся верхние конечности. Почти неуловимым для зрения обычного человека движением воин поднялся на ноги, и в воздухе мелькнула остро отточенная полоска металла. Вой раненой твари резко оборвался, едва заговоренное оружие отделило отвратительную башку от короткого мускулистого туловища. Маг прикрыл рукой глаза, когда то, что минуту назад было полным яростной силы, ненавидящим всё живое могучим крогом, обратилось облаком пепла, покрывшим тонким слоем одежду и короткие растрепанные волосы ведьмака.