Мир, где нас не ждали

— Не смотри на меня так косо, Денис. Я ничуть не оправдываю своего деда и не горжусь его приверженностью к белым. Но я отдаю ему должное и восхищаюсь его мужеством и стойкостью, и даже преданностью. Хотя эта преданность была взращена в нем с детства теми, кто ее не заслуживал. Людьми, что вложили в разум и сердце моего деда ложные и несправедливые идеалы, людьми, что считали себя выше других, что правили миром, живя в роскоши и богатстве, обирая других и заставляя миллионы тех, кого они считали ниже себя по крови, служить им и отдавать за них свои жизни.

«Красиво говоришь, — подумал Денис. — И даже верно. Здесь не поспоришь. Только вот слушать твои пропагандистские проповеди мне ой как сейчас не хочется… Впрочем, выбора у меня нет. Потерпим, послушаем. Так что говори, коль наболело».

Громов-младший кивнул несколько раз, будто понимая собеседника и соглашаясь с его точкой зрения, и, применив все свое актерское мастерство, сделал понимающее и проникновенное лицо, словно история прапрабахчисараева задела его за живое. И, увидев понимание в глазах слушателя, старший майор госбезопасности продолжил:

— Возможно, если бы на момент расстрела моего деда у власти стоял бы кто-то другой, а не великий вождь Лев Давыдович Троцкий, на детей моего деда навешали бы ярлыки отпрысков предателей родины и интересов пролетариата. Но Лев Давыдович еще в 1925 году заявил, что дети не отвечают за грехи своих родителей. Так мои предки стали жить при новой власти. Мой дед даже стал чекистом, по его стопам пошел и его сын. Кстати, мой отец дослужился до генерала КГБ. — Вновь с гордостью за семью заявил Бахчисараев. — Ну, а мне ничего другого не оставалось, как пойти по его стопам и продолжать платить старый долг новому миру за жизнь, что он когда-то подарил моим предкам. — Кир замолчал, внимательно взглянул на Дениса, который тоже молчал и не знал какой ответ дать на эту странную историю.

— Иными словами, Денис, я придерживаюсь заветов великого вождя Троцкого в том, что дети не отвечают за грехи родителей. Именно поэтому, поняв, что ты не причастен к преступлению, совершенному твоим отцом, я лично ходатайствовал о том, чтобы тебя отпустили. Хотя горячие головы из управления все же хотели навесить на тебя этот омерзительный ярлык — сына предателя родины. Но я заступился за тебя, взяв на себя всю ответственность. Поэтому не подведи меня и не разочаруй. — Строго и назидательно заглянув холодными глазами в глаза Громова-младшего, произнес Бахчисараев. — Сегодня ты получил второй шанс.

— Спасибо, — сухо ответил Денис. — Я признателен тебе, Кир.

Серые глаза комитетчика все так же пристально продолжали смотреть на собеседника.

«Что думал, я от счастья запрыгаю и от благодарности тебе в ножки упаду?!» — Это захотелось сказать вслух, но Денис сдержался.

— Но все же, — так и не получив должной благодарности, продолжил Бахчисараев, — органы тебе, Денис, придется покинуть.

— Покинуть? — опешил Громов-младший. — Но ты же сказал, что я не разжалован!

— Так и есть. Ты не разжалован официально, что весьма хорошо, ты по-прежнему сохраняешь за собой звание капитана милиции. С таким опытом и послужным списком ты без проблем сможешь найти себе хорошую работу. В любую охранную структуру тебя с руками и ногами оторвут. Но из милиции уволиться придется, таково требование тех, кто выше меня, и с этим поделать я лично уже ничего не могу. — Бахчисараев развел руками. — Вот, возьми мою визитку…

Денис взял протянутую визитку. На красном фоне сияла черная надпись: Кир Игоревич Бахчисараев и телефон наручного переговорника и больше ничего: ни звания, ни должности, ни принадлежности к КГБ.

— Если будут проблемы с работой или вообще проблемы — обращайся. Я теперь за тебя ответственен — помогу, чем смогу.

Денис кивнул.

— И что, я теперь свободен? Могу идти?

— Конечно, — кивнул старший майор госбезопасности. — Хотя, постой. Еще один вопрос. Мы проверили личную биографию Гончаровой, и она оказалась полностью фальшивой. Юли Карловны Гончаровой никогда не существовало на территории всего необъятного Советского Союза.

— Вот даже как?! — Денис постарался разыграть искреннее удивление. — Ну, здесь я точно помочь ничем не могу. Я даже ее личного дела то не читал, а о себе она вообще практически не рассказывала.

— Это я понимаю, — кивнул комитетчик. — Но, может быть, ты замечал за ней какие-нибудь странности? Может, в разговорах или в поведении?

— Не совсем тебя понимаю, Кир.

— Ты не замечал, что она будто не знает того, что должен знать каждый советский гражданин или, напротив, что-то знает наперед? Тебе никогда не казалось, что она словно не от мира сего, скажем так… Или из другой эпохи?

Сердце екнуло. «Он знает! Черт возьми, он знает! Или догадывается!»

— Нет, никогда за ней подобного не замечал, — сохраняя полное хладнокровие при бешено колотящемся сердце, соврал Денис. — Она всегда казалась мне вполне обычной.

Глава 10 До встречи на Марсе