Мир и нир

— Здесь выборы раз лет в двести. Когда умирает король, не оставив наследника. В моём родном, скажем так, королевстве, выборы случаются очень часто. И в соседних — тоже. В большом заокеанском однажды властителем стал тот, кто набрал не больше, а меньше голосов. Потом вообще хохма произошла, проигрывавший претендент собрал голоса, присланные избирателями в письменном виде. И его объявили королём на следующие четыре года!

— Ты опять обманываешь! Говоришь невозможные вещи.

— Как раз сейчас говорю абсолютную правду. Зачем мне врать? Каждый на моей Родине знает о выборах и об избирательных махинациях раз в сто больше, чем любой из вас. Я не был законником. Наоборот — самогонщиком, у нас это не вполне законно. В Мульде себя чувствую лучше. В целом люди здесь правильные. Как ты. Карух и Айюрр — скорее неприятное исключение. Проходи!

Я отворил дверь нового цеха — разливочного. Сая, уперев руки в бока, жёстко отчитывала хрымов, что-то напутавших в размещении готовой продукции. При виде нас расплылась улыбкой на некрасивом, но по-своему обаятельном лице.

— Рада вас видеть, господа глей и маркглей.

Заметно было, что Фирах ещё не привык к обращению по титулу.

— Привет, Сая. А сделай пробу новинок для нас.

— Будет исполнено.

Новоявленный маркиз не знал, что такое дегустация. Не оценивал аромат. Просто опрокидывал поднесённые Саей крохотные стаканчики. Я комментировал:

— Ржаной нир. Пшеничный нир. Медовая настойка. Яблочный нир — кальвадос. Сладкая настойка с ореховым вкусом. Сливовица. На бруснике.

После седьмого стаканчика Фирах попросил закуски.

— Закусывать в замке будем. При снятии пробы ничего нельзя есть. Искажается вкус. Хочешь — запей водой.

Он хлебнул воды.

— Здорово! Жаль, что на войну ты брал только ржаной.

— Война — не пикник, дружище. Вкусности пьём дома, в мире и спокойствии.

Гость снял ещё десяток проб, отчего малость окосел.

Мы вышли под прохладное темнеющее небо ноября. Под этим небом слышался тихий монотонный звук ж-ж-ж, доносящийся от лесопилки. Она — с приводом от колеса, вращаемого рекой. Хайтек Средневековья.

— Фирух! Сегодня никуда далеко не поедем. Но вот одно место стоит посетить. С кхара не свалишься?

— Оби-ижаешь…

Он икнул.

В замке я отправил лакея на кухню — стащить побольше печева и сладостей. Он вернулся с красным ухом: мама застукала и приняла меры, не спросив, для кого харчи. Я отобрал у него корзинку и оттолкнул руку Фируха, норовившего уцепить кусок армянской пахлавы.

— Не тебе. Увидишь кому — поймёшь.

Я пустил Бурёнку тихим шагом, чтоб Фирух невзначай не свалился, пытаясь догнать. До рощи Веруна меньше двадцати минут пешком. Правда, за проведённое на воздухе время мой спутник несколько протрезвел. Уверенно слез с седла шагах в пятидесяти от первых деревьев. И едва не выпал в осадок, увидев бога воочию.

Верун, появившийся как чёртик из табакерки, моментально принялся нудеть:

— Что, я должен прибегать по первому зову? Будто дел у меня других нет.

— Как же я мог не принести тебе угощение в предпразничную ночь? Смотри! Это слоёный пирог с мёдом и орехами, называется — армянская пахлава. Вот булочки с вареньем. Печеньки. Или я зря пришёл?

— Давай. Кто это с тобой?

— Знакомься, мой сосед и хороший товарищ — Фирух. И ты знакомься, маркглей. Перед тобой Верун, бог рощи. Мой покровитель.

Даже в сумерках было видно, как побледнело чуть пьяное лицо Фируха.

— Тот, чьи верьи выпивают души?!

— Именно. А ещё вызывает дождь в засуху или разгоняет тучи. Может исцелить почти любую болезнь — что у анта, что у хрыма. Сын мой только благодаря Веруну выжил, у Мюи тяжело протекала беременность. Он — очень полезный и добрый бог, надо только не обижать его самого и его рощу, вовремя приносить угощение.

— Ты не вовремя носил! — снова взялся за своё дедок.

— Уезжал — не по своей воле.

— Ладно…

Верун присвоил корзинку. У него, наверно, их целый склад. Развернул тряпицу с пахлавой, впился зубами.

— Хочешь, Фирух, и на твоих землях рощу посадим. Будет тебе и погода с урожайностью, и другие поблажки. Только следи, чтоб крестьяне в неё скот не загнали. Верьи тогда беспощадны.

Он не ответил и только со страхом ждал, пока церемонно раскланяюсь с дедом.

— Теперь понимаю, как умер Карух, — поделился на обратном пути. — Ты вызвал Веруна, тот запустил верью?

— Почти. В целом ты прав.

Он отпрыгнул шага на три.

— Ты и сейчас можешь натравить верью, чтоб высосал мою душу? Почему я не взял охрану…

— Запросто. Если отбежишь ещё на сотню шагов — верья всё равно найдёт. Вопрос в другом. Ты — хороший. Зачем мне тебя мочить?

— Но можешь ведь?!

— А тебе ничего не стоит заколоть меня кинжалом. Но ты же не пытаешься меня зарезать? Или достану свою карманную баллисту, перестреляю из неё твою охрану, если бы ты взял с собой, потом и тебя. Согласись — мы ведь не стараемся использовать каждый удобный момент, чтобы убивать.

— Сейчас ты называешь меня соседом и другом. Но если переменишь отношение?

Мы вернулись к привязанным кхарам. Я взялся за повод Бурёнки.