Мир и нир

— То перестану приглашать тебя в Кирах. Не более того. Но если ты нападешь, будешь угрожать мне и моей семье… Тогда — не обессудь.

Он что-то переваривал в голове, пока ехали в замок.

— Если ты нападёшь на мой дом, то я тоже в долгу не останусь. Вроде всё правильно. Но мне, тем не менее, не по себе, насколько ты силён.

— Я гораздо слабее, чем Айюрр, если приведёт сюда целую армию. Поэтому мне нужна поддержка соседа. Сам понимаешь, я всегда приду на выручку. Могу рассчитывать на тебя?

— Да… — нерешительно ответил он.

Я ещё раз похлопал его рукой по плечу. Той самой рукой, в которой живёт верья. Хорошо, что он пока не знает.

— Люди связаны между собой, Фирух. Знаешь же, я мог ещё во дворце убить Айюрра и его сына. Но, во-первых, они мне не сделали ничего плохого.

— Могут сделать.

— Вот тогда и отвечу, но не ранее. Потому что если потороплюсь, это — во-вторых, устранив их, я сделаю своими врагами кучу их родни — глеев и брентов. Так недолго превратиться в изгоя. Гош против всех — не для меня. Я хочу спокойно продавать людям жидкую радость в бутылках и солнечный свет в дом благодаря прозрачным стёклам. Чтобы меня не трогали и не звали на идиотскую захватническую войну, развязанную исключительно из жадности. Мир и нир — вот мой девиз.

Мы въехали в ворота замка. Здесь не принято смотреть телевизор, слушать президента и считать вместе со всеми удары часов на башне. Всё равно — праздник. Коридоры украшены яркими лентами. Всюду шляются мужички и бабы — селяне и работники моих заводиков. В ночь пришествия Моуи падает граница между титулованным и простолюдином, антами и хрымами. Мы все — дети божьи, как бы того бога не звали. И ждём его благословения на следующий год.

Прибыли Клай и Настя. Моя бывшая возлюбленная, а теперь вроде как тёща, хоть и не мама жены, похорошела. Вжилась, освоилась, нашла прелести в жизни без айфона и соцсетей. Верун, не считающий нужным хранить врачебные тайны, поведал, что у них будут рождаться только девочки. Он гарантирует. Настя к нему приходила — с задержкой. Одна девочка уже готовится к приходу в этот мир — в следующем году. Клай надеется на сына, тщетно. Значит, его брентство отойдёт внуку Моису.

Столь дальнобойные рассуждения не омрачили наше застолье.

Ма была в ударе. Проводы старого и встреча следующего года стали её кулинарным бенефисом.

Толма, кюфта и шашлык хазани, который, думаю, одни только хитрые армяне придумали готовить не на шампуре, а в кастрюле, плюс пахлава, это известные мне приготовления, она дополнила ещё полудюжиной. Гарнир в виде очень вкусной каши, несколько видов овощей и масса разнообразной выпечки…

Фирух, не обученный куртуазной манере отщипнуть по чуть-чуть с каждого блюда, поначалу позволил положить себе полные порции. Через полчаса уже изнемогал.

Через силу спросил:

— Вы каждый вечер так ужинаете?

Грянул смех. Я объяснил:

— Не так разнообразно, праздник всё же. Но так же вкусно. Мама моя — гений!

Особенно с учётом того, что не имела и половины приправ, свойственных армянской кухне. Заменила местными. Возможно, шеф-повар какого-нибудь ресторана «Арарат» крутил бы длинным кавказским носом. Мол: не то, не то. А я уписывал за обе щёки, накладывал Мюи и Клаю, не дожидаясь лакеев. Тесть аккуратно ухаживал за молодой супругой.

Правда, без мелких шпилек не обошлось.

Мюи обнаружила, что балахонистое платье с высоким поясом и огромными пузырями на плечах, не знаю, как их правильно обозвать, Настя облагородила элементами современности из XXI века. Всякие строчки-выточки и прочая хрень, здорово изменившая силуэт и подчеркнувшая женственность.

— Почему ты не помог мне сделать такое платье?

— Но, любимая, я в этом не разбираюсь. Для меня женское платье — это четыре дырки, для ног, рук и головы, как-то соединённые тканью.

Она надулась.

— Ты во всём разбираешься! Вон какие заводы у нас — нирогонный, стекольный, дрожжевой. Мастерская Пахола, говорят, лучшая в Мульде. Лесопилка. Просто не хочешь, чтоб я выглядела хорошо.

Ничего себе заявка! Но я не хотел портить праздник.

— Дорогая! А почему тебе не спросить мою маму? Там, дома, она прекрасно шила.

— Спрашивала, — вздохнула моя благоверная. — Та ответила, что мода Мульда гораздо больше соответствует нравственному началу, чем распутство вашего прежнего мира. Там девушки носили подол, едва прикрывавший развилку, и показывали голый пупок!

— Зачем крайности? Впрочем, ма не переделаешь. Хочешь совет? Обратись к Насте, — увидев протестующую гримасу, я надавил сильнее: — Мы породнились. Это факт. Её дочки станут твоими сёстрами. Отчего же вам не начать общаться с простого, обеим понятного?

Когда мама сжалилась и объявила перерыв, Мюи, проверив Моиса, решительным шагом направилась к Насте. Со стороны казалось — идёт, чтоб ударить. Нет, обошлось. Спросила, та обернулась. Постепенно диалог наладился.

Почему не скачал им модный журнал?

Я подышал воздухом, походил, чтоб съеденное утрамбовалось и чуть-чуть освободило место для новых употреблений и возлияний. Время приближалось к полуночи. Дожить спокойно и в расслаблении до Нового года мне не дали.

— Гош! Спой.