Мир и война в жизни нашей семьи

Здравствуйте, дорогие Вера, Георгий и Люсенька. Шлём Вам горячий родительский привет и добрые пожелания всего лучшего в Вашей семейной жизни. Вчера,

14-го, получили телеграмму о благополучном приезде Веры и Люсеньки. И, конечно, очень рады, что благополучно доехали. Мы всё это время Вас вспоминали и сейчас находимся в неведении, как увиделась ли Вера с Николаем. (Брат папы Николай в это время тоже служил на Дальнем Востоке – учился в Хабаровске в артучилище. – Л. 3.) Будем ждать с нетерпением письма от Вас и от Николая.

Первые дни и нам было скучно без Люси. Георгий, говорю откровенно, ничуть не преувеличивая, мне очень было скучновато без Люси. Мы за последние дни с ней подружились. В обед и вечером она меня встречала. Георгий, я представляю себе в мыслях картину, как ты с ней забавляешься. Ты лежишь на постели, а она возле тебя возится, как она привыкла со мной возиться…

Письмо дедушки

У Юры к тому времени появился новый знакомый. Как его звали, уже забыла, кажется, Анатолий. Юра его называл «купец Иголкин». Вот мы и поехали к купцу Иголкину. Он нам дал маленькую комнату. Жили мы там дня два-три. Я всё привела в порядок после дальней дороги. Мне дали комнату в двухэтажном деревянном доме. Довольно большая, метров 25–30. Мебели у нас не было: стол, кровать и детская кроватка, 4–5 стульев, вот и всё наше богатство. Кухня на двоих: я и еще Ната с Анатолием. Соседи нам не нравились, очень нудные. Мы с ними общались мало. Вот только Ната очень полюбила Люсеньку и часто приходила с ней поиграть.

Устроились и надо выходить на работу. Люсеньку девать некуда, стали хлопотать о месте в детсад через воинскую часть Юры и с моей работы. В садике не было мест, устроили в ясли. Люсеньке 1 год 5 месяцев. Уже много говорила. Я пошла работать в областное управление связи заместителем старшего бухгалтера. Главный бухгалтер – Виктор Васильевич Коваленко – очень хороший человек и большой специалист. Моя работа заключалась в контактах с отделениями связи по всей области. Их было около 30–35. Каждый день приезжали из отделений бухгалтеры с отчетами. Я как раз поступила на работу в ноябре, конец года. Хотя работы было много, но зато она интересная, разнообразная. Сидела в кабинете вдвоем с Виктором Васильевичем. Работа мне нравилась, без конца посетители. Я очень была довольна. Получала 880 рублей. За годовой отчет выдали 1000 рублей.

Только Люсенька часто болела простудой, и в яслях часто был карантин. Это для нас большое затруднение. Няню нанять невозможно, но как-то устраивались. У нас во дворе жила тетя Настя, она работала дворником. Когда ясли не работали или Люсенька болела, она приходила к нам, сидела, ухаживала за Люсенькой и дома всё делала. Очень была хорошая женщина. Люсенька росла хорошо, много говорила, когда приходили за ней в ясли. Ясли двухэтажные, она была на втором этаже, лестница очень высокая, и дочка, как только увидит меня или папу, начинает нараспев говорить: «Мама, мама, мама, папа, папа, папа», – и так, пока не сойдет вниз, всё приговаривает. Всё спущено, штанишки почти у колен, одеваем, а она нам рассказывает стихи. Первое – «Наша Таня омко пачет, уанила в ечку мячик…» и т. д. Приходим домой. Когда я ухожу на работу, игрушки все поставлю на ее столик, всё в порядке. Сразу все игрушки разбрасывает по всей комнате – это ее любимое занятие. Пока я готовлю, папа катает ее по комнате на счетах. Стук, гром, наверное, внизу всё слышно, может быть, и на улице. Очень хорошо ела, всегда говорила: «Я сама!». Брала ложку и ела.

В январе 1940 года Люсенька заболела – корь. В комнате было прохладно, укрывали, чем могли. Даже чуть не устроили пожар. Свет включать нельзя, мы взяли свечку и пошли к кроватке, и у нас загорелось Юрино новое габардиновое пальто, которое только что купили. От дорогого пальто осталась только верхняя часть. Потом из нее сшили Люсе летнее пальто (серо-зеленоватого цвета). Корь стала проходить, заболел животик, плохо отходила моча, осложнение после кори. Беда не приходит одна. Нам посоветовали положить в мешочек гречку, мы нагрели и положили. Люсенька плачет, а мы всё держим. В результате очень сильно сожгли животик, и еще одна болезнь. Как только мы ругали себя! Два взрослых дурака. Люсенька только в марте пошла опять в ясли. В это время ходила к нам тетя Настя, всё вроде наладилось. Я работала, Юра служил в армии. Письма получали регулярно, особенно от Георгия Николаевича. Очень хорошие, и наши все писали.

К празднику 1 Мая мы с Люсей шли из магазина после работы. И она не хотела сама идти, всё плакала: «Хочу на ручки». Пришли домой, я смерила температуру – 39,8. Пришел Юра, пошли в госпиталь. Врач посмотрел и говорит: «Флегмона на шее. Срочно нужна операция». Господи, что я пережила?! Ее у меня взяли, она кричала, плакала, и мы тоже стоим и плачем. Через час (это время мне показалось вечностью) нам ее выносят. Я с ней лежала, наверное, недели две. Это тоже, говорили, осложнение после кори. И опять стала ходить в ясли. Ребенок был очень хороший.