Мир ярче с тобой. Сборник рассказов

Варвара Матвеевна была честной женщиной и вела жизнь правильную: работала на фабрике, вышла замуж, родила двух дочерей, воспитали их с мужем, выдали замуж, вышли на пенсию. Теперь уж внуки подросли и иногда звонят бабушке с дедушкой. Только по межгороду долго не поговоришь: «Как дела? – Нормально!» – вот и все новости. Грустно. Разве только телевизор посмотреть, с соседками вечером на скамейке перемолвиться каким словцом, да раз в месяц посетить храм Божий – помолиться за детей, внучат, да и за себя со стариком.

Последнее время муж Николай стал сдавать. Придёт из своей сторожки и ворчит, ворчит. А раньше какой был! Ух! Огонь! И видный, и весёлый. А как песни пел?! У женщин сразу глаза загорались. Сколько Варвара Матвеевна из-за этого пережила. Теперь же муж хлопнет чарку для расширения сосудов и айда на боковую, ну, или тот же футбол смотреть. Тогда Варвара Матвеевна уходила в соседнюю комнату, молилась или дремала. Футбол она не любила, разве что сериалы какие. Да и удобно их смотреть. Хоть неделю пропустишь, а всё понятно что с героями происходило в предыдущих сериях.

В церковь женщина ходила не с пустыми руками. Пока был сад, то свои капуста, огурцы, помидоры, яблоки, варенья, соленья неизменно оказывались на церковном кануне. А когда силы иссякли и сад продали, хоть банку консервов или булку хлеба несла Варвара Матвеевна на помин родителей. Вот и в это воскресенье перед храмом женщина зашла в супермаркет. Она давно уже привыкла к иностранным названиям магазинов, но не понимала, почему в продмаге купить можно всё. Когда-то это был гастроном № 5. Ясно и понятно, что здесь продукты продают. А теперь что? Всё вперемешку: и одежда, и сапоги, и веник, тут же и водка, и мороженное. Разве это правильно? Раньше даже в сельских магазинах старались промтовары от продуктов отделять. Она сама когда-то видела в сельпо плакат, призывающий продавцов на разных санках возить бытовую и пищевую продукцию.

Протиснувшись между прилавков с крупами, Варвара Матвеевна подошла к полкам с хлебом. Такое изобилие её радовало. Не беда, что у них со стариком пенсии маленькие, зато есть выбор на все случаи жизни. Вот ржаной хлеб, его баба Варя не брала. У неё от кислого хлеба появлялась оскомина, а муж утверждал, что еще в детстве напостился на всю жизнь вперёд, а потому ел только пшеничный хлеб и булки. Каких только булок здесь не было! Фигурные, плетёные, длинные и кручёные, с кунжутом, с изюмом, с отрубями, с повидловой начинкой, из муки крупного и мелкого помола. Внимание женщины привлекла «московская плюшка» – булка, завязанная «бантом», обильно посыпанная сверху сахаром, источающая сладкий и приятный аромат ванили. Женщина сглотнула слюну, представив, как намазывает на эту плюшечку масло и запивает чаем с молоком… Рука непроизвольно потянулась к запаянному полиэтиленовому пакету со сдобой.

– Э, Варвара, ты словно дитя малое, – остановила она сама себя, – пришла в магазин и: «Купи, мама». Дома лежит едва начатый батон, а ты тут деньги транжиришь. Возьми хлеб и иди.

Так она и поступила. Положила кирпич пшеничного хлеба в свою тряпичную сумку, где держала кошелёк (магазинные корзинки казались ей слишком тяжёлыми, и она их не брала), и пошла дальше осматривать где, что, почём, хоть и не собиралась больше ничего покупать. Перед тем, как расплатиться, она вновь вернулась к хлебному прилавку, взяла в руки плюшку…

– Мать, не подскажешь где здесь детское питание? – взъерошенный вид мужчины свидетельствовал о бессонной ночи.

– Вон, там, где молоко. Да, да, левей, – баба Варя вздохнула, – бедолага, небось, с ребёнком всю ночь промаялся. Наверное, зубки у маленького режутся. Эх, детки – конфетки, тяжело вы даётесь родителям.

И, вздохнув ещё раз, женщина побрела к кассе…

Летом на воскресной литургии храм выглядел пустынно. Не было ни юрких детей из воскресной школы, обычно шнырявших под ногами во время богослужения, ни шикающих на них родителей. Только старухи и несколько девушек и парей составляли сегодня приход.

– Эх, нарушают заповедь, не чтят день Господень. Разъехались по садам – огородам, – сокрушалась Варвара Матвеевна, выкладывая хлеб на канун и позабыв о собственных недавних садоводческих подвигах.

– Спаси, Господи, и помилуй Святейшего Патриарха, Митрополита нашего, деток моих… – шептали старческие губы, умоляя «Владыку всяческих» даровать всем мир душевный и телесный, чтоб дети знали Бога, чтили родителей. – Внучке моей, Олюшке, помоги расписаться с сожителем, а внучку Максимушке дай разумение и усердие в учёбе. Пусть они помогают родителям и бабушку с дедушкой не забывают, навещают иногда. Почитай, уж пять годков как их не видела. В письме фотокарточки прислали. Да разве заменят эти бумажки живое общение? И Матвейка, названный в честь прадедушки давно не приезжал. Дай, Господи, всем им избегать соблазнов этого мира. А то новости в телевизоре стало страшно смотреть: то колются, то режут друг дружку. Не осталось в мире правды.

Когда священник вышел исповедовать, то, оглядев свою паству строгим взглядом, назидательно произнёс