Мир хижинам, война дворцам

— Постой, постой! Прилетел? А твой Болеслав, часом, не авиатор? Не с механиком Королевичем летал?

— Авиатор… с Королевичем… — шепотом признался старик, лишившись от волнения голоса.

— Друг! — хлопнул Боженко старого доктора по спине, как не отважился бы когда-то хлопнуть даже гимназиста Гервасия. — Так твоему ж Станиславу в самый раз ехать в Трансвааль!..

— Трансвааль? — перепугался доктор. — Так далеко? Ты думаешь, его здесь поймают?..

Боженко подмигнул доктору:

— Береги сына, фармакопей! Я ему точный адрес дам, куда податься. Словом, непременно забегу!..

Это он крикнул уже из-за двери. Надо было спешить в царский дворец, в комнату номер девять, где помещался теперь городской комитет большевиков.

9

В комнате номер девять был в это время один Саша Горовиц.

И еще никогда, должно быть, Саша не был так зол.

Всегда тихий и кроткий, мягкого сердца и доброй души, горячившийся, только когда выступал перед народом, — в эту минуту Саша Горовиц готов был взорвать весь мир и в первую очередь растерзать Пятакова или Иванова.

Слыханное ли дело? Комитет еще с утра объявил всех членов партии мобилизованными, товарищи разошлись по фабрикам и заводам, а ты сиди здесь, в этих чертовых царских чертогах, и болтай по телефону: Горовиц был оставлен в большевистском штабе для связи и, в случае необходимости, принятия неотложных решений, как полномочный член комитета.

Когда Юрий Пятаков сказал ему об этом, Саша взбеленился:

— Ни за что! Я должен сейчас быть с массами!

— Товарищ Горовиц, это поручение комитета. Напоминаю вам о партийной дисциплине!

— Но ведь это ты решил единолично, без комитета!

— Я председатель комитета, товарищ!..

Словом, они разругались, Пятаков ушел, а Саша остался у телефона чернее ночи.

Вскоре на помощь ему пришла Лия Штерн: ее тоже прислал Пятаков. Но, воспользовавшись данными ему полномочиями — принимать в случае необходимости решения единолично, — Саша немедленно отправил ее на Демиевку, в мастерские Земсоюза. Надо было нести в массы постановление конференции, редактировать которые Бош закончила только ночью: банда хулиганов разгромила типографию “Голоса социал-демократа”, большевистская газета сегодня не вышла, и решения конференции приходилось популяризовать, читая их вслух. А решения областной конференции Юго-западного края — большевиков Киевщины, Черниговщины, Волыни и Подолии — были чрезвычайно важны.

В ответ на петроградские события большевики прифронтовой полосы призвали повсеместно переизбирать Советы, отзывая с депутатских мест меньшевиков и эсеров, вступивших на путь поддержки контрреволюции: завоевывать Советы, а Советам — завоевывать власть!.. Конференция призывала также создавать Красную гвардию на всех предприятиях. Редактировать эти решения помогал Евгении Бош и Саша Горовиц.

Оставшись опять один, Горовиц принял первое сообщение по телефону. Извещали о поджоге большевистского киоска возле Думы. Когда, дав отбой, Саша хотел позвонить в “Арсенал”, чтоб направить к Думе арсенальских красногвардейцев, — телефон зазвонил снова. Звонили как раз из “Арсенала”: там тоже горит большевистский киоск, и красногвардейцы с Ивановым во главе вышли, чтоб отогнать юнкеров. Надо было искать помощь в другом месте. Саша стал дозваниваться в Главные железнодорожные мастерские, но тут позвонили с телефонной станции и дали вокзал Киев-первый. Толпа офицеров и юнкеров окружила почтовый вагон петроградского поезда, отбирает большевистские газеты и намеревается бросить их в огонь. Саша дозвонился в Главные железнодорожные мастерские и направил красногвардейцев-железнодорожников на вокзал. Только он положил трубку, телефон опять зазвонил.

Говорил Затонский с Сырца. Комитет поручил ему выступить на митинге в Богдановском полку — рассказать о принятых конференцией пограничной полосы решениях. Затонский информировал: митинг начался, идет доклад о петроградских событиях. Настроение у казаков неплохое: они возмущены кровавыми мерами реакции и обеспокоены, не начнет ли Временное правительство вслед за большевистскими громить и украинские организации? Очень подходящий момент склонить их на нашу сторону! Но они крепко держатся за свою Центральную раду. Как быть? Мы же отказались войти в Центральную раду. Вчерашняя конференция подтвердила нашу тактику: врозь с националистами!

— Владимир Петрович! — кричал Горовиц в трубку. — Надо сказать им, что большевики не пойдут с Центральной радой, пока там заправляют буржуазные партии и ведут политику раскола демократических сил…

— Но, — кричал с другого конца провода Затонский, — как же им не заправлять в своей Центральной раде, националистам и сепаратистам, если их оттуда никто и не гонит? Чушь какая-то. Вошли же мы в Совет рабочих депутатов и в Совет военных депутатов, хотя там тоже заправляют меньшевики и эсеры, и боремся против них! Как же иначе?