Мир Книги джунглей

Вот и здесь, в Бхаратпуре, я задумал включить луну в важный эпизод как иллюстрацию к тексту, который в один прекрасный день сам собой родился в моем уме. У меня уже были кадры одного из самых прекрасных архитектурных творений человека — Тадж-Махала в Агре — при заходящей луне, словно нанизывающейся на шпиль одной из башен. Теперь мне надо, чтобы луна восходила над жизнью — замысловатейшей конструкцией из углеводородов и других соединений. В ту самую минуту, когда лунный диск наливается белизной, а небо заволакивает вечерняя синь, я замечаю две пары занятых брачными играми клювачей, которые ласкают друг друга гибкими шеями. Вот она — жизнь, лучшего кадра нельзя пожелать. Луна поднимается выше, синева густеет, и я снимаю четверку серебристых силуэтов мощным телевиком, так что лунный диск выходит огромным до неправдоподобия.

В сгущающейся темноте Шри Чанд толкает шестом нашу лодку среди медленно скользящих назад подвижных черных кулис, образованных кричащими и препирающимися цаплями и аистами. Берет Шри Чанда украшает белое перо. Сейчас и оно кажется черным. Старое перо выпало из наряда цапли, когда она занималась повседневным туалетом, и плавало на воде среди всевозможной дряни под гнездами тысяч особей смешанных колоний. Торчащий на фоне вечернего неба кончик пера — острый, словно игла.

Приехали, выгружаем на берег наши причиндалы. Укладывая рюкзаки, поочередно то нагибаемся, то выпрямляемся. И тут происходит один из тех мелких, но важных случаев, которые так часто могут обернуться великой удачей или великой неудачей. В тот самый момент, когда я наклоняюсь, перо поднимается вверх. И колет меня в глаз, даже не колет, а царапает как раз над зрачком. Выпрямляюсь, похолодев, и смотрю на луну. Вместо круглого диска — мерцающая горизонтальная полоса. Моргаю — та же картина. Мой единственный здоровый глаз! Ну вот, все… Понимаю, что задуманная мною серия телефильмов рассыпается, словно карточный домик от дуновения ветра. И то ли еще будет.

Пиа и Шри Чанд помогают мне добраться до Шанти-Кутира. Ирония судьбы, как раз сегодня утром я оказывал помощь Шри Чанду, промывал ему воспалившиеся глаза дезинфицирующим раствором. Нет худа без добра! Пузырек с благотворной влагой стоит на полке, рюмочка тоже, и вот я уже промываю собственный глаз. Спустя пять минут поднимаю голову. В комнате светло, но мне все видится будто через матовое стекло. Пиа рассматривает мой глаз в лупу. Длинная царапина поперек зрачка.

На другое утро глаз болит, отзываясь на каждый удар пульса. Таким же манером много-много лет назад еловая ветка, спружинив, повредила мне левый глаз. Я маялся целый год, дважды ложился в больницу, но все оставалось как в тумане. Теперь и второй глаз под угрозой; достаточно какой-нибудь из полчища всевозможных бактерий, облепивших перо, начать свою гибельную деятельность, и можно ставить крест на моей работе. Снова осторожно промываю глаз и решаю не открывать его, пока не доберусь до больницы в Швеции.

Сейчас я всецело завишу от слуха. Ситуация не новая, я нередко переживал то же самое в тот мучительный год, когда рассвет воспринимался поврежденным глазом, как власяница израненным телом. Ничего, я вполне прилично ориентируюсь в окружающем меня пространстве и с помощью Пиа аккуратно упаковываю два десятка чемоданов.

Звоню в шведское посольство в Дели и объясняю, что мне нужно срочно вернуться домой. Вот только одно «но»: мое снаряжение! Взять с собой в самолет — никаких денег не хватит, а по таможенным правилам я не могу оставлять страну без привезенной мною аппаратуры…

Сотрудница посольства, кудесница Анна Каи едет к начальнику таможни делийского аэропорта, чтобы выхлопотать исключение; тем временем Джай Сингх мчит нас на джипе в аэропорт Агры. Пожалуй, даже лучше не видеть, как он ведет машину: очень уж лихо Джай Сингх несется через индийские селения с их тесными улочками. Джип мечется из стороны в сторону, и сквозь несмолкающие вопли клаксона пробивается скрип обгоняемых повозок, ворчание зловонных автобусов, уходящие назад гудки встречных машин.

Мы успеваем на делийский самолет!

В Дели Пиа проводит меня через залы ожидания на оживленную площадь, сажает в такси, и вот мы уже в посольстве здороваемся с нашими друзьями Гертрудой и Магнусом Вернстедтами. Билеты готовы, в два часа ночи Магнус отвозит нас в аэропорт, распутывает замысловатые бюрократические клубки, и мы вылетаем в Швецию. Хорошо, когда есть такие друзья!

Завершив сложное путешествие из Бхаратпура, с пересадками во Франкфурте-на-Майне и Копенгагене, я менее чем через двое суток после несчастного случая помещен в глазное отделение больницы Худдинге под Стокгольмом. Меня тщательно исследуют, выясняя, не просочились ли какие-нибудь бактерии сквозь тонкую роговицу. В руках знающих и приветливых глазников я спокоен. Оказывается, царапина, которую я так тщательно промывал, уже сама начала заживать.