Мир колонизаторов и магии

Себастьян Доминго де Сильва, хозяин и по совместительству капитан Галеона «Сатьяго», увидел пенный прибой возле большого кораллового рифа. Этот риф он видел на карте, и не обратил бы на него никакого внимания, если бы не опасался внезапного нападения пиратов. Нет, он не боялся нападения одного корабля, но нападения двух бригантин или фрегатов, его судно уже не выдержало бы. А значит, надо быть всё время начеку, если не хочешь остаться нищим и без семьи.

Подняв к лицу подзорную трубу, он стал внимательно вглядываться в остров, пытаясь обнаружить там притаившееся пиратское судно или что-либо ещё. Кроме банальных пиратов, моряка в море могло ожидать и кое-что похуже, например чудовища и морские монстры, достигающие подчас размеров, сходных с размерами его корабля.

Обшаривая взглядом, через подзорную трубу, показавшийся остров, он ничего на нём не заметил и уже хотел убрать её от лица, когда краем глаза зацепил где-то вверху непонятное чёрное пятно. Направив туда окуляры трубы, он с удивлением рассмотрел чёрную тряпку, трепыхавшуюся на вершине одной из кокосовых пальм.

При ближайшем рассмотрении это оказался не пиратский флаг, вывешенный на пальме неизвестно зачем, а просто чёрная тряпка, трепещущая под напором свежего ветра. Кто и зачем её туда повесил, было непонятно, но то, что это сделали люди, он больше не сомневался.

Осталось это только выяснить, и желательно побыстрее. «Сантьяго» зарифил паруса и лёг в дрейф неподалеку от острова. С его борта была спущена шлюпка и бравые матросы, налегая на вёсла, погнали лодку в сторону виднеющейся полоски суши. Во главе десятка вооружённых аркебузами и абордажными саблями матросов, в шлюпке находился старший помощник сеньор Агустин Савальядас.

Этот достойный сеньор был одного с капитаном возраста — далеко за сорок, и неплохо справлялся со всеми поручаемыми ему делами. Вот и сейчас, он смело взял на себя задачу по поиску и уничтожению пиратов. Высадившись на остров, почти сразу они обнаружили лежащего без сознания подростка. Но, подойдя к нему ближе, увидели, что он очнулся и в страхе достал большой нож, пытаясь защищаться.

***

Я очнулся рывком, как будто в тёмной-претёмной комнате кто-то резко включил свет. Подняв голову, я увидел прямо перед собой с десяток незнакомых мне людей, одетых в кирасы и странные металлические шлемы с гребнем. Позднее я узнал, что этот шлем называется морионом.

Первой моей реакцией стал страх, да, наверное, как и у любого в моём положении, и только потом, когда от этого чувства в моей голове изрядно прояснилось, я осознал, что эти люди не должны быть мне врагами. Скорее наоборот, они приплыли, чтобы спасти меня. Это я понял после того, как услышал испанскую речь, да и по внешнему виду эти люди не походили ни на пиратов, ни на англичан или французов.

— Амиго, я идальго Эрнандо Хосе Гарсия-и-Монтеро.

— Не знаю, какой из тебя идальго, а пока я вижу пирата, брошенного своими товарищами на необитаемом острове, и я тебе не амиго, — проговорил один из испанцев, судя по внешнему виду, бывший у них командиром, и добавил, — правда, вижу я весьма юного пирата.

— Я не пират, — бросился я доказывать очевидное для меня, но не очевидное для них, — я один из вас! Последняя фраза вызвала волну смеха, от которой разбежались все крабы, а чайки, летавшие в вышине, разразились приветливыми гнусавыми криками.

Поняв свою ошибку и двусмысленность произнесенной фразы, я попытался поправить своё положение.

— Я тоже испанец, я был пленником пиратов, они захватили нас ещё в Панаме, а потом продали французам, а те, в конце концов, избавились от нас, высадив на этом необитаемом острове. Это называется у них маронированием.

— Мы знаем, что это такое, — сказал их старший, — но ты сказал, мы?

— Да, — подтвердил я, — нас было двое, я и отец Антоний. Он здесь! — и я показал на небольшой бугорок с криво поставленным крестом, сделанным мною собственноручно.

— Ты убил его? — сверля меня взглядом чёрных глаз, спросил испанский офицер.

И хоть моё сознание было изрядно затуманено голодом и обезвоживанием, но выслушивать дикие оскорбления и недоверие я был не намерен.

— Как вы смеете?! Отец Антоний был для меня как отец! Он спас меня, а потом я спас его. Никто не видел, что мы пережили с ним вместе, никто! И не Вам говорить мне об этом. Он погиб, как настоящий защитник веры, до конца отдав свой долг, и не склонил свою голову, и не предал. Пираты убили его казнью, а потом высадили нас, обессиленных, на это остров.

Наверное, моя речь звучала очень пафосно, но сказал, как сумел.

— Падре не смог пережить этого и умер в первый же день, а я остался один. Вот и всё, что я могу об этом рассказать.

— А что это за чёрная тряпка, которая болтается на пальме? — помолчав, спросил у меня командир испанцев.

— Это ряса падре, вернее, то, что от неё осталось. У меня не было другого выхода, чтобы привлечь внимание. У меня есть только нож и раковина, и я посмотрел на зажатую в левой руке красивую ракушку.