Читаем Мир, которого не стало полностью

И вот Америка, статья Исидора Зингера{445} «Еврейское возрождение в США», в которой он предвидит великое будущее идей сионизма в этой стране и призывает своих коллег Герцля и Нордау{446} приехать в Соединенные Штаты для разворачивания сионистской агитации. И я записал в блокноте: «научное и литературное объяснение взглядов р. Лейба Гемарского из Вильно». А вот статья Рубинова{447} «Еврейский вопрос в Нью-Йорке»… И многочисленные переводы Теодора Рейнаха{448}, Руппина{449} («Социальное положение евреев Пруссии»), Шерера{450} (отрывок из книги «Основы западноевропейского законодательства о евреях в Средние века», переведенной для «Восхода») и многое другое. В статье Бернфельда в «ха-Шилоах» («В осаде и в нужде», «ха-Шилоах», том 4) давался обзор книги Шерера, но после того, как я прочитал статью в «Восходе», я убедился в том, что я сильно преувеличивал ценность исторических статей Бернфельда…

Из-за статьи Руппина я поссорился с домовладельцем. Руппин в своей статье (опубликованной в 1902 году) утверждал, что количество евреев в мире – только 7,5 миллиона. Я рассердился. Всего лишь двумя днями ранее в разговоре с ученицами гимназии я «доказал», что евреев в мире не меньше десяти миллионов! И вот… одним махом их число стало меньше на два с половиной миллиона! Увы, про Руппина я тогда ничего не знал. Но статья была переведена с немецкого языка, из «Годового отчета по национальной экономике и статистике». Возможно ли? Я нашел источник заблуждения автора: он по непонятной причине уменьшил общее количество евреев в России, в Польше и в Соединенных Штатах! Согласно Руппину, в России и в Польше было только три миллиона евреев, а в Соединенных Штатах лишь 350 тысяч, хотя в «Восходе» я читал и выписывал это себе в тетрадь, что в Соединенных Штатах было свыше миллиона евреев, а в России – порядка пяти миллионов! Я начал искать тетради и в процессе поиска уронил стул. Было полшестого утра – и я немедля услышал рассерженный голос домовладельца – полуразорившегося лавочника: «Черт знает что такое! Не дают людям спать! Встает черт знает когда и шумит на весь дом, как будто один живет! Стыдоба!» Я попросил прощения у домовладельца и сообщил ему, что собираюсь съехать из комнаты (я платил три рубля в месяц!), – но в конце концов мы помирились. Я пообещал, что «больше не буду ронять стульев в пять часов утра», а он обещал быть повежливей.

Тем не менее я решил через какое-то время съехать из той комнаты. Друзья, приходившие ко мне, спросили меня как-то: «Как тебе удается спать на этой кровати? Она больше смахивает на узкую скамейку, на которой сидеть-то можно лишь с трудом!» Эти слова запали мне в душу, и после того я не мог спать ночами, ворочался с боку на бок и ощущал, что действительно невозможно спать. Тут же у меня открылись глаза на множество других недостатков, которых я прежде не замечал по причине одного важного достоинства: комната была большая и можно было ходить по ней вдоль и поперек, размышляя…

В одной из чудом уцелевших тетрадей тех времен я нашел запись: «В те дни я вспоминал слова р. Леви-Ицхака из Бердичева{451}, которые он поместил в начале своей книги «Святость Леви»: «Когда человек смотрит в себя и не смотрит в „ничто“, то он находится на ступеньке „есть“ [ступень материальной реальности]; но сила человека появляется только тогда, когда он приходит к „ничто“ и понимает, что и он ничто, так как „ничто“ – превыше законов природы, а „есть“ подчиняется законам природы…» – жаль, что хасидское учение об «отмене материальной реальности» не занимает места в нашем образовании. В нем есть источник силы. Как грустно, что люди большей частью не понимают, что если кто-то не обращает внимания на тот или иной факт, это доказывает лишь то, что факт не существует для него, что человек устремлен в «ничто». Но если приходят и пробуждают его, показывая, что факт существует, – заново создается та реальность, которую человек столь долго пытался отменить. Вместо добра причиняют ему зло». Эта запись была сделана как раз по поводу замечания моих друзей относительно неудобства моей узкой кровати и комнаты в целом.

Перейти на страницу:

Все книги серии Прошлый век

И была любовь в гетто
И была любовь в гетто

Марек Эдельман (ум. 2009) — руководитель восстания в варшавском гетто в 1943 году — выпустил книгу «И была любовь в гетто». Она представляет собой его рассказ (записанный Паулой Савицкой в период с января до ноября 2008 года) о жизни в гетто, о том, что — как он сам говорит — «и там, в нечеловеческих условиях, люди переживали прекрасные минуты». Эдельман считает, что нужно, следуя ветхозаветным заповедям, учить (особенно молодежь) тому, что «зло — это зло, ненависть — зло, а любовь — обязанность». И его книга — такой урок, преподанный в яркой, безыскусной форме и оттого производящий на читателя необыкновенно сильное впечатление.В книгу включено предисловие известного польского писателя Яцека Бохенского, выступление Эдельмана на конференции «Польская память — еврейская память» в июне 1995 года и список упомянутых в книге людей с краткими сведениями о каждом. «Я — уже последний, кто знал этих людей по имени и фамилии, и никто больше, наверно, о них не вспомнит. Нужно, чтобы от них остался какой-то след».

Марек Эдельман

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Воспоминания. Из маленького Тель-Авива в Москву
Воспоминания. Из маленького Тель-Авива в Москву

У автора этих мемуаров, Леи Трахтман-Палхан, необычная судьба. В 1922 году, девятилетней девочкой родители привезли ее из украинского местечка Соколивка в «маленький Тель-Авив» подмандатной Палестины. А когда ей не исполнилось и восемнадцати, британцы выслали ее в СССР за подпольную коммунистическую деятельность. Только через сорок лет, в 1971 году, Лея с мужем и сыном вернулась, наконец, в Израиль.Воспоминания интересны, прежде всего, феноменальной памятью мемуаристки, сохранившей множество имен и событий, бытовых деталей, мелочей, через которые только и можно понять прошлую жизнь. Впервые мемуары были опубликованы на иврите двумя книжками: «От маленького Тель-Авива до Москвы» (1989) и «Сорок лет жизни израильтянки в Советском Союзе» (1996).

Лея Трахтман-Палхан

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное