Мир миров

Настоящего имени, равно как и реального облика Змея, он не знал. Это был один из обращенных марсианских богов, вызволенных из-под власти тогдашних вождей, которого они называли «предателем и отщепенцем». Когда-то таких, как он, марсиане объявляли в розыск или посылали за ними убийц. После установления перемирия с людьми они перестали думать о мести. Однако боги, которые бросили марсиан в тяжелую для них минуту, не могли рассчитывать на их симпатию. И не рассчитывали. Разошлись по миру в поисках новой паствы среди людей. Кутшеба искал кого-то из них, чтобы тот помог ему понять суть энергиков. Человеческих магов он побаивался, а ко встрече с марсианскими был еще не готов. А вот взбунтовавшийся марсианский бог мог многому его научить, возможно, даже за относительно невысокую плату. Сильные марсианские боги все еще не чувствовали себя достаточно уверенно на Земле, но все равно охотно заключали сделки со смертными.

Золотой Змей считал гору Турбач вместе с землями вокруг нее своим королевством, а местные жители, которые столетиями рассказывали сказки о свистящем короле, подчинились его власти, хоть и не переставали поклоняться прежним святым. Змею святые, очевидно, не мешали. Он принимал почести и дары, договаривался с местными властями и помогал тем, кто перешел под его опеку.

– Я пришел только поговорить, – простонал Кутшеба.

– С невидимой палицей-самобейкой? – фыркнул Железный Марчин, готовясь к следующему удару, но Змей остановил его свистом.

– Обычная предосторожность.

– Снова вякаешь, Мирек. Знаешь же, как нужно ко мне обращаться.

Еще час назад Кутшеба, вероятно, сказал бы, что лучше сдохнет, или отпустил бы едкий комментарий. Однако стараниями Железного Марчина в нем моментально проснулся дипломатический инстинкт.

– Обычная предосторожность, Ваше высочество, – сказал он. – Ну не пошел бы я непонятно с чем против бога.

– Ты недооцениваешь силу этого оружия. Потому и не заслуживаешь его. Марчин, у тебя появилась новая игрушка.

Поскольку дипломатический инстинкт проснулся в Кутшебе совсем недавно, он не совладал с собой и запротестовал. Когда Железный Марчин перестал бить его невидимой палицей, ни на минуту не воспользовавшись ее реальными свойствами, Кутшеба был уже стопроцентным дипломатом.

– Я безмерно рад, что Ваше высочество согласились принять мой скромный подарок, – простонал он.

Змей внимательно присматривался к нему золотыми глазками, пока не вздохнул с легким разочарованием.

– Умно, Мирек. Теперь я тебе что-то должен, так? Я мог бы сказать, что, подарив тебе жизнь, я сравняю счет, но не уверен, вписывается ли такой обмен в ваши правила. Я еще не до конца в них разобрался. Ты вообще представляешь, как это бесит: только вырвался из неволи тех, кого вы называете марсианами, как тут же попал в плен ваших правил? Мир основательно и бесповоротно несправедлив. Марчин, оставь нас.

Как только охранник вышел, Змей спустился с каменного трона, подполз ко все еще лежащему под стенкой человеку и обвился вокруг его плеч.

– Я знаю, что сидит в тебе, Мирек, – просвистел он. – Видал я таких. Ты бы хотел, чтобы я изгнал ее?

Когда Кутшеба просто покачал головой, ему было больно.

– Я осмелюсь попросить, Ваше высочество, чтобы вы помогли мне ее насытить.

Свист Змея прозвучал как смех.

* * *

Через неполных восемь лет после этого Кутшеба наблюдал за тем, как Яшек говорит с другим змеем. Поскольку навскидку змей был обыкновенным, Кутшеба ничего не понял из его свиста, но Яшек оказался довольным. Кивал, улыбался и что-то бормотал. Наконец он отпустил ползущее существо и с улыбкой сообщил Кутшебе, что господин Грабинский действительно живет в доме под Железнодорожной Госпожой, возле костела. И что, по мнению змейки, друга его сердечного, будет лучше, если они к нему поторопятся, потому что те господа, которые туда направились, имели души нечистые и мрачные.

Они погнали лошадей, одолженных из конюшни Новаковского. Скакун Яшека стал куда лучше, когда парень поговорил с ним по-своему – по-доброму, искренне. Яшек говорил, что лошадь, которая ему досталась, очень напоминала ему какого-то златогривого сивку, с которым в прекрасных отношениях был его дед, тоже Яшек. Конь Кутшебы оказался куда менее разговорчивым, но хорошо вышколенным и не пытался скинуть седока. А им нужно было добраться до Бежанова быстро и безопасно и вернуться в Краков до сумерек.

Хотя война пощадила старый город, охраняемый могущественными силами, ближайшим деревням повезло меньше. Одна из мифобомб ударила в трех километрах от Бежанова, и в окрестностях разверзся настоящий ад. Поэтому со времен войны здесь ошивались создания, которые днем обычно оставляли людей в покое, если те не подходили слишком близко к разрушенным домам, ставшим их пристанищем. Но после наступления сумерек мир выглядел совершенно иначе.