Мир на продажу

Юноша немного поругал железнодорожников, которые не следят за своими вагонами, а затем поинтересовался:

— Как Махамет поживает?

— Нормально.

— Подгляд ему понравился?

— Ещё бы! — Я понятия не имел, о чём шла речь.

— А снильниц парочку он не хочет заказать? — не отставал назойливый парень. — Они вроде неплохо идут у вас в городе.

Я изобразил что-то неопределённое на лице. Юноша истолковал это по-своему и удивился:

— Ты что, не знаешь? Список не смотрел что ли?

— Не то чтобы не смотрел… — Оказывается, постоянно хрипеть очень тяжело.

— У тебя его нет разве?! — пристально вперился в меня приставучий собеседник.

На моё счастье в зале началось шевеление. Все засуетились и начали глядеть на какую-то кабину, которая возвышалась над залом. Когда-то она была остеклена, но сейчас все стёкла на ней выбиты. В одном из проёмов появился господин Смирнов собственной персоной. Я узнал его по фото; мне его Барышев показывал, говорил, что запросил у местных паспортистов. Молодой человек с неброской дилаперской внешностью. Запомнить трудно, но у меня за время работы во ФСЕНе выработалась профессиональная память на лица, тем более, что приходилось частенько запоминать невыразительные дилаперские физиономии.

В зале подхалимски зааплодировали. Мелкие торгаши, собравшиеся на это мероприятие, гордо именуемое онтоярмаркой, вызывали у меня раздражение. А вот Смирнов — фигура крупная, несмотря на возраст. К нему, чувствую, на хромой козе не подкатишь. Виталий поднял руку, и зал послушно затих.

— Дорогие друзья, соратники, единомышленники! — пафосно начал речь Смирнов с истинно дилаперским красноречием (их специально на это натаскивают). — Нас считают преступниками. Нас ловят спецслужбы. Особенно рьяно нас преследуют недоумки фсеновцы…

"Вот за эти слова ты ответишь! Обещаю!" — мысленно обиделся я.

— …Но мы снова вместе, и это здорово! Мы несём свет разума в наш отсталый многострадальный мир…

Смирнов продолжительно с надрывом распинался, рассказывая о том, какие они, торговцы, хорошие и пригожие, а потом плавно перешёл к онтронике:

— Наш мир онтологически беден. Мы стиснуты дурацкими законами онтологии, которые наши доморощенные мудрецы считают незыблемыми и вечными. Следствие всегда идёт за причиной. У объекта есть совокупность свойств. Целое собирается из частей. Явления отражают сущность…

Меня, опера-физика, мало волнуют онтологические законы. Естественный кодекс не предусматривает наказания за нарушение таких законов. Но изменение онтологии, которое проделывает онтроника, влечёт за собой нарушения физических, химических, биологических, геологических и прочих законов природы.

— …Мы стиснуты рамками дурацкой биполярности, — вещал бывший дилапер. — Сила-слабость, тёмное-светлое, вещество-поле, бесконечное-конечное… Никаких третьих противоположностей не допускается. До каких пор мы будет это терпеть?

Толпа торгашей загудела, показывая, что на самом деле терпеть сие безобразие не намерены.

— Но есть мудрая цивилизация из славного Миогена, которая научилась преодолевать это. Миогенцы научились управлять не только законами природы, но и законами онтологии. И это они делают с помощью онтроники…

Похоже, Смирнов завёлся не меньше чем на час.

— …Дебилы-фсеновцы запретили нам продавать онтронику. Но среди нас есть умные головы, которые нашли выход. Мы продаём обонточку — вещи, которые по физическим и химическим свойствам не отличаются от предметов обихода. Пусть обонточка лишь жалкое подобие онтроники, но с помощью неё мы прольём свет знаний на наших жителей. Мы приучим их к мысли, что законы мира можно менять и управлять ими. Ибо тупицы подчиняются законам, умные — используют их, а гении — изменяют.

Тут Виталий немного погорячился. Депутаты тоже меняют государственные законы, но гениев среди них я не замечал.

— Попрошу вас отметить аплодисментами открытие очередной онтоярмарки! — провозгласил демагог, и я с облегчением вздохнул.

Все зааплодировали, оживились и задвигались между столами. Смирнов возвышался над толпой и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за курьерами. Чтобы не стоять, как истукан, я тоже засуетился и, затесавшись в толпу, задвигался вместе с ней. Перемещаясь от стола к столу, я прислушивался к зазываниям торговых агентов:

— Приобретайте вредосос. Обонточивается из пылесоса. Удаляет всё вредное, включая шум от соседей и вредные привычки!

— А вот загляда! — Другой агент указывал на телевизор, стоящий на столе. — Позволяет заглядывать в будущее. Время заглядывания регулируется.

— Пакушка нужна? — навязывал третий агент рюкзак ярко-синего цвета. — Позволяет перетаскивать вещи любой массы и габаритных размеров. При этом его масса и размеры остаются неизменными.

Надоедливый паренёк, который допытывал меня насчёт списка, тряс какой-то кастрюлей и весело взывал к курьерам:

— Новинка сезона — сырка! Превращает варёное и жареное назад в сырое. Очень полезная вещь в хозяйстве. Может также восстанавливать просроченные продукты.