Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

Обычно нарциссическая жертва выбирает себе харизматичного, заметного терапевта, так же как выбирает для себя харизматичного нарциссичного партнера. На эту харизму она проецирует свои идеальные ожидания. В терапии обычно это ожидания скорости, эффективности, магии терапии, того, что терапевт точно знает, что ей делать, и предложит нечто, что сразу и устойчиво изменит ее состояние. Ради этого дня жертва готова подстраиваться под неудобное для нее время, делать комплименты, не предъявлять претензий и не регулировать ход встреч в полной уверенности, что она ничего делать не должна и может только помешать. Рано или поздно случается реальность – жертва обнаруживает, что то, что вообще может произойти в терапии, уже происходит и никаких козырей в рукаве у терапевта, которые он достанет, если жертва будет вести себя достаточно хорошо, нет. Чуда не будет. Будет реальный человек с его реальными поддержкой, предложениями и принятием. Он не сможет закрыть дыру, не сможет изменить прошлое, но сможет быть попутчиком и свидетелем настоящего. По сравнению с грандиозными потребностями жертвы это ничтожно мало, но принятие этого – важнейший момент. Терапевт с ограниченными возможностями в ограниченном мире, который тем не менее способен принять и понять жертву с ее ограниченными возможностями, может стать ценностью, вокруг которой построится новая жизнь.

Для Веры этот процесс – не эпизод, не одна встреча, а какое-то время в терапии, когда она начинает подозревать, что чуда не будет. Она молча присматривается к терапевту, разочаровывается в нем, злится, но никак не может поверить в то, что чуда действительно не произойдет. Поговорить прямо ей очень сложно: кажется, что в этом разговоре нет никакого смысла, поскольку если чуда не будет – то и смысла в разговоре нет, а если чудо возможно – то терапевт в ответ на ее претензии может обидеться и отказать ей в нем. Наверное, причина того, что Вера оттягивает этот разговор, еще и в том, что она уже немножко готова принимать реальность и не хочет отказываться от терапии из-за того, что ее грандиозные ожидания не оправдались. Однажды она спрашивает своего терапевта о чем-то из жизни, задает вопрос типа: «А как ты сама справляешься с тревогой?» – и получает простой и человечный ответ, что-то вроде: «Когда как». Обнаружив в терапевте слабость, она не отшатывается – наоборот, чувствует, что если терапевт может позволить себе быть слабым, то и она может попробовать. Это ее первый опыт принятия, который потом разрастется и создаст новое ощущение, в котором Вера сможет чувствовать себя имеющей право на принятие даже тогда, когда неидеальна.

После того как реальность становится выносимой в отношениях с терапевтом, реальность становится более осознанной и выдерживаемой и вне этих отношений. Жертва постепенно начинает замечать, что мир не так уж плох, чтобы его все время избегать. Прежде всего важным открытием может оказаться гораздо меньшее количество отвержения, которое присутствует в реальности, вопреки ее ожиданиям и фантазиям. Жертва понимает, что взаимодействовать с реальным миром означает риск отвержения, а не гарантию отвержения. Постепенно привыкая к тому, что идеальных ресурсов не существует, она перестает требовать от людей и мира идеальной поддержки и обнаруживает, что обычной поддержки для нее у мира достаточно. Если она может это принять, то постепенно меняется ее самооценка и ее уровень принятия себя становится совершенно другим.