Мир ноэмов

Та Плавтина, что видела сон – и единственная, что теперь существовала, – осознала огромную пропасть, пролегшую между версиями ее самой. Прежняя Плавтина мертва, и даже хуже: она никогда и не жила. По крайней мере, по-настоящему. Автоматы проносились, как тени. Их бытие парило за пределами времени и контингенции. Ноэм мог все предвидеть, все анализировать и ни во что не вовлекаться. Ему не хватало того, что укореняло живых в реальности и в сиюмоменте. Плавтина мельком задумалась; и эту мысль, возможно, пробудила похоронная атмосфера видения: остается ли ее душа все еще душой автомата, из тех, что скачиваются без конца с одного носителя на другой без всякого изменения их природы.

Нынешний опыт подсказывал, что нет. Если она сменит тело, то потеряет себя безвозвратно. Это и есть смертность: абсолютное, неустранимое пространственное различие. Она задрожала. Даже если ее тело проживет тысячу лет, она все же обречена на смерть, как старая Ския, которую она повстречала в день своего рождения. Так значит, живые живут ради смерти, тогда как автоматы, будучи ни живыми, ни мертвыми, не проживают и собственной жизни.

Она наконец достигла своей цели. В Castra Praetoria, которые прежде давали приют множеству человеческих существ, нервных и погруженных все как один в сложные махинации, теперь осталось мало обитателей. Люди умерли или сбежали, оставив бразды правления в руках своих слуг-автоматов. Плавтина вошла без стука. Теперь ей некого было потревожить своим приходом.

Дверь открывалась в большую полукруглую залу. Идеальную округлость противоположной стены заполняли экраны – это было похоже на перевернутый линзовый растр. В центре стояло несколько глубоких кресел яйцевидной формы, матово-черного цвета. Только одно из них было занято и повернуто спинкой к Плавтине. Она не обратила внимания на изображения. Вместо этого она встала рядом с Винием и отчиталась ему:

– Я не нашла ничего полезного в исторических архивах. Такого феномена прежде не встречалось в анналах Человека. Моя миссия закончилась неудачей.

Будь Виний человеком, он стал бы лихорадочно просить Плавтину регулярно сообщать ему, как продвигаются ее изыскания. Но несмотря на его долгий опыт и руководящий пост, Виний оставался, как и она сама, существом вычислительной, логической природы. Если она ни разу не связалась с ним за несколько месяцев, пока просматривала базы данных Системы Гелиоса, это означало, что она не может сказать ему ничего стоящего.

– Ваши изыскания более не имеют значения, – сказал он. – Сядьте.