Мир-о-творец

— Я хочу заключить мир. И… получить признание, как Султан Великой Порты.

— Великой Порты больше нет.

— Я… — начал было возражать Баязид, но осекся и замолчал, столкнувшись со взглядом Андрея.

— Дело не в том, что я взял Константинополь — ее столицу. Дело в том, что Великая Порта распалась. Сама. Ты не хуже меня знаешь обстановку в Анатолии. Это катастрофа. Какой-то покой только в Трапезунде и на берегах Мраморного моря. Все остальное пространство охвачено бардаком и самоуправством. В Румелии ситуации не лучше. Скорее наоборот. Где Великая Порта? Она, увы, более не существует. Я могу признать тебя Султаном распавшегося государства. Но разве ты в этом случае не станешь посмешищем? Хочешь, я признаю тебя властителем древней Ассирии? Или даже Императором Запада. Мне все равно. Ибо это признание будет выглядеть шуткой в глазах всех сведущих.

— Тогда почему ты разговариваешь со мной?

— Мне нужна Михримах. С дочерями. А я слышал, что они сбежали к тебе.

— Зачем? — напрягся Баязид.

— Я все знаю. И очень хочу потолковать с этой сучкой.

— Отрубишь ей голову?

— Еще не решил. Все зависит от показаний, которые она даст. Может быть на кол посажу. Может быть живьем сварю в чане. Или еще как накажу.

— Она ведь моя сестра. Моя кровь. И ее дети — мои племянницы.

— Но ты ведь хочешь сохранить жизнь и власть? Пусть и ограниченную, но власть. И ты отдаешь их мне. А я готов буду принять от тебя вассальную присягу. И поставлю править относительно самостоятельным государством на границе с персами. Не бог весь что. Но это лучше текущего твоего состояния. И намного лучше тех советов, которые мне дают. Ты ведь понимаешь, что с твой смертью и смертью твоих детей прервется династия османов. А вместе с ней и надежда на возрождение Великой Порты.

— Понимаю.

— Поэтому я предлагаю сделку. Эта тварь с дочками в обмен на признание вассального эмирата на границе с Персией…

[1] Главными сложностями во время строительства Суэцкого канала в середине XIX века стали коррупция и бардак, а не собственно технологические затруднения. Из-за чего строительство этого канала считали одной из самых грандиозных афер XIX века. Денег было «освоено» и «попилено» на том деле великое множество. На их фоне меркнет даже строительство Николаевской железной дороги в России, на которой «уважаемые лица» сумели по слухам «поднять» до двух годовых бюджетов Империи, рассовав их по своим карманам, не считая общих затрат на строительство.

[2] Канал фараонов впервые был реализован во 2-ом тысячелетии до нашей эры. Но пришел в запустение. В VI веке до нашей эры его восстановили, и он просуществовал до начала войн диадохов, когда он снова пришел в негодность. В середине III века до нашей эры его восстановил Птоломей II. Канал пришел в негодность в период поздней Империи в IV–V веках. В 640-е годы арабы его восстановили, но в 776 году начали засыпать, дабы не уводить торговые путь от центра Халифата. Вновь он был возрожден только в 1869 году.

Глава 5

1559 год, 28 октября, Константинополь

Андрей восседал на своем новом троне.

Ему уже успели сделать.

Просто лаконичный и в какой-то степени изящный стул из дуба, обложенный тоненькими пластинками слоновой кости. Но не в стык, а с небольшим перекрытием под паз с последующей полировкой. Из-за чего швы явно в глаза не бросались, а сам трон выглядел белоснежным.

Спинка же украшалась двумя волками, расположенными в оппозицию друг к другу. Оскаленными. Также выложенные слоновьей костью. С ярко красными глазами — рубинами.

Получалось не очень вычурно, но строго, красиво и достаточно дорого. Так как из-за стиля наложения пластинок слоновой кости уже шагов с десяти создавалось впечатление, что весь трон изготовлен из нее целиком. Будто бы монолитный.

Вот на этом троне и восседал Андрей, принимая гостей из Венеции. Одетый в простую военную одежду. Дорогую. Но без лишней вышивки и украшений. Из-за чего выглядел словно он только снял с себя доспехи.

В известной степени это так и было. Он много перемещался по Константинополю решая разные вопросы и делал это в доспехах. Но только отчасти. Потому что своей собственной пышной одежды гражданской, подходящей новому статусу, у него не имелось, а брать трофейную одежду султана не хотелось.

Понятное дело, что за столько дней, да уже и месяцев, он мог бы этим вопросом озаботится. Но руки не дошли. Так как все невеликие ресурсы были брошены на подготовку к коронации и создании инсигний, чудесно обнаруженных в тайниках Мехмеда.

Ну и определенную игру нужно было сыграть, формируя образ.

Так что он был облачен в поддоспешную одежду. Опоясан чеканным воинским поясом. И имел при себе рапиру, кинжал да пару небольших пистолетов. Которые всегда держал заряженными. Из-за чего он выглядел скорее воином в походе, чем монархом тихо и бессмысленно восседающем на троне…

— Рад вас приветствовать у себя в столице, — ответил Андрей на долгое и цветистое обращение главы делегации. — Что вас привело ко мне?