Мир-о-творец (СИ)

И эта особенность была показана куда острее, чем кому-то хотелось бы. В том числе и потому, что в описанных эпизодах шла прямая перекличка с боярской вольницей XVI века. И прочими бедами, разрывающими Русь изнутри.

Царь читал.

И не понимал.

Андрей же должен претендовать на его престол.

Ему много кто об этом шептал.

И такая книга…

Как так-то?

Ему было больно, стыдно, обидно и ужасно неловко. Ведь эту книгу Андрей напечатал таким приличным тиражом не для подарка Царю. Как Государю уже доложили – она в виде подарков уже рассылалась по Руси и Литве. И даже в иные сопредельные земли.

– Неужели он все это делал от чистого сердца? – крутилась в голове у Ивана мысль. Страшная и жалящая его уязвленное самолюбие как оса…

Глава 7

1560 год, 3 августа, Москва

Иоанн Васильевич сидел бледный на скамейке рядом с супругой. Держал ее за вялую руку и с ужасом смотрел куда-то в пустоту перед собой.

Сын умер.

Малыш еще совсем.

Простудился и все. Прибрала лихоманка. Так случалось.

Супруга же, что выхаживала ребенка, тоже слегла. И, судя по всему, больна оказалась тем же. Страшный кашель, поначалу сухой, а потом уже с мокротой. Жар. Вялость. Головная боль. Хрипы при дыхании.

– Чахотка, – со скорбным лицом говорили лекари.

Они и сына не сумели вылечить, и теперь разводили руки относительно жены.

А она умирала.

Он в этом не сомневался.

Никто в этом не сомневался.

Все тоже самое, что и с сыном. Так же.

– Я проклят… – тихо прошептал он. – Проклят… Боже?! За что?!

– Милый… – едва слышно прошептала Анастасия.

– Что родная?

– Я умираю и хочу попросить тебя об одной просьбе. Только об одной.

– Слушаю! Все что угодно! – вспыхнул Государь, подавшись вперед.

– Не ругайся с Андреем. Он единственный, кто хочет тебе добра…

– Опять ты об этом… – отмахнулся Иоанн Васильевич.

– Это моя последняя просьба.

– Дался он тебе?

– Без него сгинешь. Али не видишь, как бояре себя ведут?

– Вижу…

– От него новости есть какие? Чем там все с Сигизмундом закончилось?

– Он посла прислал. Вроде как принудил Сигизмунда к миру. И просит меня на подписание приехать в Смоленск. Сюда не идет. Долго. Хочет сразу после подписания по Днепру в Черное море и в Царьград.

– Так и езжай!

– Куда я поеду?! И тебя оставлю?!

– Я руки на себя наложу, если не поедешь, – довольно жестко произнесла Анастасия. – Я все равно умираю. А тебе жить. И дочке нашей жить.

– Дочка…

В этом варианте реальности шестым ребенком Анастасия родила не сына Федора, а дочку – Феодору. Которая, к тому же, не отличалась никакими внешними уродствами, вроде сильной асимметрии лица.

Анна, Мария, Дмитрий, Иван, Евдокия… все эти дети смогли прожить совсем немного. Все преставились в младенчестве. И вот – Иван умер. Отмучился. Ибо смерть его легкой не назовешь.

Осталась лишь Феодора. Дочка. Которой только-только стукнуло три годика от рождения.

Иоанн Васильевич обреченно покачал головой, повторяя раз за разом одно слово:

– Дочка…

Больше у него никого не оставалось. Двоюродный брат погиб во время того мятежа, что Андрей подавлял. Жена – вон, доходит. Сколько еще продержится? Неделю? Детей иных нет. Преставились.

– Один… совсем один… – тихо добавил Царь, прекратив причитать о дочери.

– Соберись! – хрипло произнесла Анастасия, вяло сжав его руку. – Ты еще жив. И здоров. И наша дочь тоже.

– Я проклят…

– Да что ты такое говоришь?

– Ты и сама знаешь… Ты… наши дети… я всех подвел…

– Ты никого не подводил!

– Я должен был принять постриг. Уйти в пустынь. Вымолить прощение. Но я возгордился. Власти возжелал. А когда мне протянул руку помощи единственный человек, который мог мне помочь, отвернулся от него.

– Ты все еще можешь исправить.

– Как? Как исправить? Ты ведь умираешь…

– Ты не так стар. Еще и тридцати лет нет[14]. Возьмешь себе новую жену. И она родит тебе здоровых сыновей.

Иоанн Васильевич промолчал.

Ему безумно не хотелось обсуждать эти вопросы. Во всяком случае не сейчас и не с умирающей супругой. Это было больно и стыдно. А она говорила. Продолжала говорить. Успокаивать его. Убеждать, что все наладится и с ее смертью жизнь не закончится. Его жизнь.

Он же не слушал.

Наконец, не выдержав этих причитаний он оставил Анастасию и вышел из комнаты. К тому же там было душно. От чего он весь немало вспотел и испытывал сильный дискомфорт.

Глянул на слугу.

Тот мялся.

– Что?

– Государь, ты просил напомнить. Там купчишки, что ты уже пару месяцев в ожидании держишь, прибыли по твоему приказу и ждут.

– Давно ждут?

– С самого утра.

Царь скосился на небо. Солнце близилось к закату.

– Трапезничали?

– Нет. Тебя ждут. Боятся пропустить.

– Ладно… – несколько раздраженно произнес Иоанн Васильевич. Скосился на дверь, что вела в опочивальню умирающей супруги, и решительным шагом направился к Грановитую палату. Приказав туда звать купцов.

Пришлось, правда, задержаться на полпути.

Царь он или не Царь?

А значит одеться требовалось подобающе для официального приема. Чай не дружок зашел перед сном поболтать. Если группа купцов так рвется на прием, значит дело важное.