Мир одного дня: Распад

Он вышел из цилиндра в столпотворение, в то, что приводило в замешательство, но оказывалось на поверку выверенным порядком. Его тотчас подхватили двое служащих. Гэнк сдерживал за веревочным барьером бригаду теленовостей, пока Кэрд проходил процедуру идентификации. Его голограммировали, сделали сравнительные записи голоса, провели анализ ДНК (по пряди отрезанных волос), взяли отпечаток большого пальца. Все результаты заложили в компьютер, который подтвердил, что иммигрант в действительности Джефферсон Сервантес Кэрд, чей новый идентификационный номер К*-238319-СТ, Гражданин штата Манхэттен, Северо-Американский Управляющий Центр, Органическое Содружество Земли. Следующая ступень обычной процедуры — с иммигрантом проводят инструктаж и вручают ему адрес, по которому он временно поселится. Но вместо этого пять минут он отвечает на вопросы обозревателя новостей Вилмы Перез Зухен, статной, рыжеволосой женщины, говорившей громко и четко.

Она спросила, что он чувствует, возвратившись в Манхэттен — штат, в котором он родило я и жил еще всего лишь несколько сублет назад.

Он ответил, что ничего не помнит об этом и она, черт побери, отлично это знает.

Зухен: «Вы были освобождены Содружеством и признаны вполне реабилитированным. А что вы скажете о других ваших „я“?»

Кэрд: «Что сказать о них? Они ушли, единственное, что я знаю про них — это виденное мною на лентах и то, что мне сообщили. Они не более „я“, чем, например, вы».

Зухен, держа у самого рта прибор приема-передачи: «Следовательно, вы упорствуете в утверждении, что были множественной личностью и потому невиновны по причине умопомешательства?»

Кэрд, отклоняя голову, дабы прибор не втиснулся ему в рот: «Согласно научному определению этого термина я не был множественной личностью и никогда не являлся душевнобольные».

Зухен: «Не поясните ли вы нашим зрителям ваши слова?»

Кэрд: «Пожалуйста».

Зухен с неподвижной улыбкой, очевидно отзывая свою просьбу: «Каковы ваши планы на будущее?»

Кэрд: «Планы никогда не обращены в прошлое. Напротив — всегда в будущее. Я обратился по поводу работы в качестве больничного санитара и надеюсь ее получить. В будущем я могу поступить в медицинскую школу и пытаться получить степень доктора медицины. Больше мне нечего сказать. Многое зависит…»

Зухен: «Зависит от чего?»

Кэрд: «Зависит от того, насколько люди обеспокоены деяниями моих прошлых персон».

Зухен: «Почему вы хотите стать больничным санитаром?»

Кэрд: «В этом мире столько страданий, боли и безнадежности! Я желал бы помочь хоть немного облегчить их».

Зухен: «Хотите творить добро?»

Кэрд: «А разве не все это желают?»

Зухен, улыбка которой сменилась злым выражением лица: «Конечно. Не острите. Гражданин Кэрд, и не будьте столь самоуверенны. Вы хотите возместить обществу ущерб за совершенные преступления?»

Кэрд: «Подавитесь дерьмом. Гражданка Зухен. Вы упорно продолжаете вести себя как ослиная задница. Пытаетесь взбесить меня? Добиваетесь, чтобы я подал на вас жалобу за намеренную провокацию? Я предпочел бы обратиться с заявлением по поводу вашей глупости, но это не законное основание».

Зухен: «Гражданин Кэрд, я выполняю свою работу».

Кэрд: «Притом очень плохо, как мне представляется».

Зухен: «Вы поступаете как смутьян и вииди. Гражданин Кэрд. У нас есть сообщения, что вы сделались очень заботливым и сострадательным человеком, но ваше поведение никоим образом не соответствует этому».

Кэрд: «Мне надо работать. Нет желания тратить время на болтовню с людьми, которые даже не делают попытки понять меня и задают тупые вопросы. Я не желаю, чтобы бездельники надоедали мне, расспрашивая, что делало мое тело — мое тело, не я — исключительно ради того, чтобы удовлетворить терзающее их любопытство. Вам несомненно известна моя история. Правительство снабдило. Но если вы не делаете свою работу дома — это не моя вина. Интервью закончено».

30

Уже через пятнадцать минут он покинул здание и вышел на 12-ю Авеню. Автобусом доехал до Западной 14-й улицы и пересел в другой автобус и пересек весь город — до 1-й Авеню и 14-й Восточной. Улицы заполняли велосипедисты, электромотоциклисты, автобусы. Встречались патрульные машины органиков. Вид хорошо знакомых улиц пробудил воспоминания. С ранцем и небольшим чемоданом он прошагал в северном направлении к центру огромного Стейвесант Таун Билдинг [Петер Стейвесант (1592–1672), губернатор в голландской колонии в Северной Америке; увековечен в сатирической хронике В.Ирвинга «История Нью-Йорка» (1809)].

Дом этот имел всего четыре этажа. Башни-небоскребы, которыми выделялся древний Манхэттен, были снесены тысячелетия назад.