Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке

Возвращение в Лос-Анджелес с Новой Гвинеи означает для меня большие перемены в моем социальном окружении: гораздо менее постоянное, менее прямое и интенсивное взаимодействие с людьми. В часы бодрствования в джунглях Новой Гвинеи я почти всегда нахожусь в нескольких футах от новогвинейцев и готов с ними разговаривать, сидим ли мы в лагере или выходим из него, высматривая птиц. Когда мы разговариваем, мы сосредоточены друг на друге; ни один из нас не отвлекается на послания по электронной почте или сотовому телефону. Разговоры часто переключаются с одного языка на другой в зависимости от того, кто в данный момент находится в лагере, и я должен знать по крайней мере названия птиц на разных языках, даже если говорить на них не умею. В отличие от этого в западном обществе мы проводим гораздо меньше времени, напрямую разговаривая с другими людьми. Вместо этого, по некоторым оценкам, средний американец проводит восемь часов в день перед экраном (компьютера, телевизора или мобильного устройства). Из того времени, которое все же приходится на взаимодействие с другими людьми, большая часть уходит на непрямое общение: по электронной почте, по телефону, посредством различных текстовых сообщений или (во все меньшей степени) бумажных писем. В основном все мои контакты в Соединенных Штатах происходят на единственном — английском — языке; я считаю, что мне повезло, если удается поговорить на каком-то другом хотя бы несколько часов в неделю. Конечно, эти различия не означают, что я лелею воспоминания о новогвинейском обычае прямого, постоянного, сосредоточенного общения на многих языках: излишне разговорчивые новогвинейцы могут и раздражать, а не только очаровывать (как, впрочем, и американцы).

После 50 лет перемещений между Соединенными Штатами и Новой Гвинеей я выработал компромисс и успокоился. Физически я провожу в Соединенных Штатах и других промышленно развитых странах около 93% своего времени и лишь 7% — на Новой Гвинее. Но эмоционально я все же посвящаю много времени и размышлений Новой Гвинее, даже когда я физически в Соединенных Штатах. От яркости Новой Гвинеи было бы трудно отвлечься, даже если бы я этого хотел. Попасть на Новую Гвинею — все равно что заглянуть мельком в многокрасочный мир, по сравнению с которым остальной мир кажется серым.

Преимущества современного мира

Поскольку остальная часть этой главы будет посвящена особенностям традиционной жизни, которым нам в современном мире было бы полезно научиться, давайте начнем с того, чтобы напомнить себе о вполне очевидных вещах. Традиционную жизнь не следует романтизировать: современный мир предлагает огромные преимущества. Граждане западного общества не бегут в массовом порядке от стальных орудий, здоровья, материального комфорта, обеспечиваемой государством безопасности и не пытаются вернуться к идиллическому образу жизни охотников-собирателей. Напротив, общее направление перемен заключается в том, что охотники-собиратели и малочисленные крестьянские общины, ведущие традиционную жизнь, но уже познакомившиеся с западным образом жизни, всегда стремятся войти в современный мир. Причины очевидны: материальные предметы, делающие жизнь легче и комфортабельнее, возможность получить образование и работу, хорошее здоровье, эффективная медицина, врачи и больницы, личная безопасность, меньшая степень насилия и угрозы со стороны других людей и окружающей среды; гарантированная доступность продовольствия, большая продолжительность жизни и меньшая детская смертность (например, две трети детей файю умирали в младенчестве). Естественно, нельзя сказать, что каждый житель традиционной деревни, прошедшей модернизацию, или каждый деревенский житель, переселившийся в город, непременно обретут те преимущества, на которые надеются. Однако многим это удается, а другие видят, что кому-то удалось воспользоваться благами цивилизации, и тоже начинают к ним стремиться.