Мир приключений, 1925 № 06

Когда Батист вернулся вечером) наверх, Доминик уже приготовил ужин и кофе. Потом появилось темно-красное вино, вытащенное Батистом из укромного уголка. Доминик благодушествовал, как человек, устроивший себе праздник. Он не замечал, что Батист молчаливо сидел рядом с ним в тесной комнатке. Доминик пил и, громко стукая массивным стаканом о стол, весело рассказывал всякие истории. Он так хохотал, что трясся пол. Да, юн ловко отделался во время войны от военной службы! Он убежденный пацифист, да и дела своего не хотел бросать. «Чорт с тобой, иди домой, ты нам не нужен», — сказал ему офицер.

Но Батист понимает, что тут было дело и в Терезе. У кого красивая жена, тот не должен оставлять ее одну, а то сейчас налетят пчелы.

Батист стал хвалить Терезу. Кто мог ее в чем-нибудь упрекнуть? Он радовался, что маленькая лампа оставляла его в тени.

Доминик разгорячился. Он так обхватил рукою стакан, точно душил кого-то. Нет, тут уж с Домиником Рустом нельзя шутить.

Батисту стало не до себе, но маленький смуглый человек снова расхохотался. Он больно толкнул приятеля в бок кулаком, кивнул ему, как попавшемуся в шалости, и швырнул на стол грязное, смятое письмо.

— Вот, тихоня ты этакий! У парня в сторожке валяются любовные письма, а он притворяется дурачком, который не умеет сосчитать пальцы на руках.

Батист похолодел, и кровь отлила от его лица. Письмо Терезы! Он, верно, потерял его сегодня, перетаскивая в сторожку вещи.

Доминик был в восторге от смущения приятеля. Он смеялся, пил, декламировал, как влюбленная женщина, это поедание без подписи, и горел любопытством узнать, кто же писал его. Он перебрал дюжину женщин и девушек из села. В конце концов, он поднес письмо к лампе, чтобы узнать почерк.

Батисту казалось, что ужасный дьявольский кулак сжал ему сердце острыми когтями. Почерк, конечно, был изменен. Ho глядя на освещенное лампой лицо Доминика, он почти был уверен, что тот знает всю правду и только играет с ним, как кошка с мышкой. Батист не был трусом. Но он чувствовал себя виноватым и знал бешеный нрав приятеля, не спускавшего обид. Голосом, показавшимся ему самому чужим и неестественным, Батист назвал девушку, с которой действительно как-то встречался.

Доминик бросил письмо на стол и сказал только:

— Так, так, эта…

Минуту он сидел серьезный и молчаливый. Может быть, ему было неловко, что он выпытал у приятеля имя этой девушки. Но Батист был уверен, что причина не та.

Они улеглись спать на разостланных матрацах. Но Батист всю ночь не мог сомкнуть глаз. Он лежал весь в поту и прислушивался к каждому движению и вздоху приятеля. Когда же из угла Доминика не доносилось никаких звуков, Батист сбрасывал одеяло, чтобы иметь свободу движений и крепко сжимал рукоятку ножа. Батист почувствовал себя легче только к утру, когда Доминик захрапел, точно распиливаемый ствол дерева. Батист даже задремал, но мгновенно вскакивал, как только Доминик переставал храпеть или вертелся на своем ложе.

Утром, когда восходящее солнце протянуло золотую ленту по> вершинам гор, и приятели мылись в ледяном ручье, вытекавшем из близлежащих глетчеров, смуглый Доминик посмеивался над Батистом, уверяя — его, что у него лицо, как снятое молоко. После завтрака они расстались. Они хотели охотиться за сурками. С ружьем в руках Батист чувствовал себя спокойнее. Он даже начал думать, что сшибается. Кроме того, они пошли в разные стороны, и Батист вполне полагался на свой слух.

Он долго, притаившись лежал в траве. Мягкие лучи солнца и ясная тишина успокоили, его.

Он заснул с открытыми глазами и напряженным слухом. Один раз, далеко к югу, он услышал выстрел. Он видел сурков, но на таком расстоянии, что ни разу не мог быть уверен в своем выстреле. Настал, вероятно, уже обеденный час. Кругом жужжали насекомые. В прозрачной синеве неба кружился коршун.

Вдруг ему показалось, что солнце потемнело и стало меньше греть, а по спине его пробежали мурашки. Ужасное ощущение: я не един! заставило его вскочить и оглянуться:

— Выслеживаю сурка, а попадаю на лентяя, который спит!

_{Выслеживаю сурка, а попадаю на лентяя, который спит!}

_{— У Батиста дрожали колени.}　

У Батиста дрожали колени. Пока Доминик спускался со скалы, он успел оправиться и настолько овладел собой, что смеялся вместе с ним над его шуткой. Но патроны он не вынул из ружья, хотя и делал это всегда после охоты. Он был на волосок от смерти! От этой мысли у него подкашивались ноги. Он был уверен, что это не было шуткой, и что его спас только острый слух.

Доминик убил одного сурка.

— Прямо в голову! — показал он с гордостью.

Батист кивнул одобрительно головой сунул палец в кровавую дыру. Смеялся что ли над ним Доминик!

Доминик был в самом лучшем настроении духа. Он заявил, что ему пришло в голову подняться на следующий день на одну — другую снежные вершины.

Батист, ведь, лучший проводник.

Батист притворился озабоченным: он не доверяет, погоде. Но, в конце концов, он и не отказывается.