Мир приключений, 1981 (№25)

— Так у нас доставляют опиум с гор в долину, к реке, где его грузят на лодки.

Затем показался американец с пленным. Лао Йон, который хотел продолжить рассказ о контрабанде опиума, вдруг замолчал и удивленно уставился на экран. Диктор объявил:

— Один из носильщиков был захвачен в плен. Он не захотел признаться, что является главарем этой банды. Но американцы не церемонятся. В этом опасном районе они не хотят подвергать себя риску. Или пленный выдаст, где находится ближайший отряд Вьетконга, или…

Американец швырнул человека на землю, наставил на него дуло короткой автоматической винтовки и что-то крикнул. Человек, лежавший на земле, был не молод. Седые волосы, через лоб тянулась кровавая рана, которую он, очевидно, получил во время схватки. Американец — высокий и широкоплечий — его и без того длинное лицо вытянулось еще больше, когда он кричал на пленного. Американец был без головного убора, сто коротко остриженные волосы топорщились как щетина. Было видно, что пленный что-то хочет ему объяснить, но американец не слушал и кричал без перерыва. Потом он выстрелил в правую ногу пленного. И еще раз — в левую, затем в живот и наконец — пленный закрыл глаза — приставил дуло к голове и нажал на спусковой крючок. На заднем плане стояли другие американцы и смотрели на расправу. Можно было увидеть еще несколько вьетнамцев. Объектив камеры выхватил тропинку, на которой валялись тюки и коромысла.

— Конец одной из троп Хо Ши Мина, — комментировал диктор, — «зеленые береты»[3] все больше теснят Вьетконг. Его снабжение иссякает. Пусть вьетконговцы не ждут снисхождения. Тот, кто упрямо молчит, как этот красный фанатик, будет уничтожен на месте.

Фан Кса Ту с отвращением отвернулся. Было видно, что он презирает американцев.

— Раньше хотя бы скрывали жестокости, творимые на войне, — сказал он. — А сейчас американцы нагло выставляют свои преступления напоказ. Хотят запугать людей, вдолбить им, что, стоит лишь выступить против Соединенных Штатов, их всех зверски истребят.

Он посмотрел на Лао Йона и удивился: тот застыл, напряженно уставившись на экран, хотя последние известия уже окончились.

— Что с тобой?

Лао Йон ответил не сразу, с трудом выдавливая каждое слово:

— То, что там… Ты видел… это не вьетконговец… Это мой… отец.

— Ты что? — вскочил Фан Кса Ту. — Это же сообщение из Вьетнама!

Но Лао Йон покачал головой.

— Это не Вьетнам… Это Лаос… И это мой отец… Он… он убит.

На экране возникло лицо Ками. Она объявила последнюю передачу: сейчас покажут документальный фильм о шлифовке драгоценных камней, получивший приз на кинофестивале в Гонконге. Она не попрощалась с телезрителями. После фильма ее очаровательная улыбка еще раз покажется на экране, и Ками нежным голосом пожелает телезрителям доброй ночи. «А до этого, — механически подумал Лао Йон, — она будет сидеть в своем кресле на студии». Думать об отце он был просто не в состоянии. Ему казалось, что он видел кинофильм, не имеющий ничего общего с реальной действительностью.

Голос Фан Кса Ту напомнил ему, что они сидят перед телевизором в гардеробе ночного бара и что его товарищ по университету вместе с ним был свидетелем невероятного случая.

— А ты не ошибся? — Голос Фан Кса Ту звучал неуверенно.

Лао Йон покачал головой.

— Это был мой отец.

— Но ведь телевизор немного искажает лица. Можно запросто принять кого-либо другого за того, кто тебе кажется знакомым.

— Я был бы рад, если б ошибся, — сказал Лао Йон.

— Что же ты будешь делать? Лао Йон пожал плечами.

— Нет, ты должен что-то сделать. Ты должен обратиться к американцам. B посольство, скажем, или в объединенную группу военных советников. У них контора на Саут Сатхолн роуд. Пойдем вместе туда?

— Спасибо за кофе, — помедлив, ответил Лао Йон. Он встал и протянул приятелю руку.

— Я, наверно, сделаю что-то другое.

Он не сказал, что именно. Фан Кса Ту напомнил:

— В любом случае можешь на меня рассчитывать.

Лао Йон кивнул ему и вышел. Он сел в «фиат» и поехал к телестудии. Он гнал машину по ночным улицам, не обращая внимания на еще довольно частых в это время пешеходов и велосипедистов. Ками уже стояла перед зданием телецентра — маленькая, стройная фигурка, одета по-европейски, с высоко взбитой прической и следами грима на лице. Она торопилась, чтобы не заставлять его ждать.

Лао Йон поцеловал ее, и она сразу почувствовала: что-то случилось. Тогда он рассказал ей все.

Ками долго молчала. Она испугалась: происшествие действительно невероятное. Но испуг не помешал ей напряженно думать. Ками выросла в довольно зажиточной семье, жизнь которой протекала без особых потрясений и переживаний. Она попыталась поставить себя на место Лао Йона. И вдруг в ней поднялась волна гнева. Но Ками взяла себя в руки. Ей стало ясно: надо дать разумный выход этому гневу. Они должны действовать.

— Вот что, Йон, — сказала она, — я вернусь на студию. Узнаю, откуда поступил фильм.

Он кивнул.

— А ты подожди меня здесь, — предложила она. — Я долго не задержусь.