Мир приключений 1986 г.

— Проще простого. Правда, надо разграничить понятия «можно» и «нужно». Хрестоматийный идеалист Манилов в «Мертвых душах» мечтал построить каменный мост через пруд в своем поместье. Сделать это можно, но не нужно.

— Ну а все–таки? — Томилин подался вперед. Интуитивно он почувствовал: появилась какая–то еще слабая, но имеющая право на существование версия. — Отбросим «можно» и «нужно». Как это сделать?

Профессор хмыкнул. Переспросил:

— Вы имеете в виду извержение?

— Да.

— Хорошо. Представьте себе модель Земли — скажем, очищенное от скорлупы яйцо. Тоненькая пленочка под скорлупой — кора, белок — мантия, желток — ядро. На больших глубинах огромные давления и температура. Она такова, что при обычных условиях расплавились бы горные породы. Но они не расплавлены — ведь там колоссальное давление. А если его резко сбросить — любым способом, — что произойдет?

— Породы расплавятся и создадут очаг.

— Правильно. Под действием пара и газа расплав из этого очага ринется вверх, найдет трещину или прорвет поверхность и выплеснется наружу — произойдет извержение.

— Значит, нужно, фигурально говоря, проткнуть кору и дать выход лаве?

— Разумеется.

— А как все же спровоцировать внезапное землетрясение?

— Пробурите в районе вулкана скважину, как — не знаю. На худой конец, взорвите в кратере атомную бомбу.

— А извержение на Варудсиме могло быть вызвано искусственно?

— На Мрачном? — Профессор засмеялся: — Нет, мой друг, не могло. Остров необитаем, а подготовительные работы, если бы кому–то в голову пришла столь бредовая мысль, чрезвычайно сложны.

— Значит, спровоцированное землетрясение тут исключается?

— Абсолютно. Да и зачем?

Ниточка, за которую собирался потянуть следователь, оборвалась. «А жаль, — подумал он, — так все логично выстраивалось. Но ничего не попишешь». Место происшествия теперь он знает. Правда, кажется, это не прибавило ничего нового к тому, что имеется.

Томилин взглянул на часы.

— Извините. Задержал вас. Спасибо за консультацию.

— Не за что. — Профессор проводил его до двери и, прощаясь, сказал: — Вероятно, я завтра утром полечу на Варудсиму. Обещали получить разрешение и дать вертолет. Думаю, долго не задержусь. Вернусь прямо сюда, даже номер сдавать не стану. Приходите, побеседуем.

— Спасибо. Постараюсь. Может быть, на месте вы обнаружите что–либо необычное?

— Вряд ли. Но тем не менее буду рад вас видеть. — Он пожал Томилину руку.

— Хорошо. Приду. До свидания.

— До свидания…

Глава III. НА ОСТРОВЕ

Комната была небольшая, прямоугольная. Стены сплошь затянуты блестящими, светло–желтыми, косо плетенными циновками, скорее всего, из камыша или рисовой соломы. Высоко в стене, у которой он лежал, неширокое, в резной полированной раме окно. В полумраке на гладком потолке, расчерченном деревянными планками на квадраты, выделялся матово–белый двойной плафон освещения. Прямо перед глазами дверь, окрашенная под слоновую кость. Справа в углу плоский, вероятно платяной, шкаф и ближе к нему тумбочка, покрытая тисненой бумажной салфеткой, на ней металлический кувшин и две фаянсовые чашки. Посредине маленький столик с горящей настольной лампой, на абажур наброшен свободно свисающий кусок ткани в ярких разводах, напоминающих расцветку павлиньего хвоста. Рядом, на низеньком, точно детском, стульчике, поставив локти на стол, подперев ладонями щеки, сидела вполоборота женщина и читала.

Бахусов лежал на широком ложе, напоминающем толстый матрац или низкий корабельный рундук, но без ящиков. Глаза застилало какой–то пеленой. В затылке пульсировала тупая боль. Он еще не совсем отчетливо осознал, видит ли все это во сне или проснулся. В легком, как бы невесомом теле никакой боли, только слабость и тихий звон в ушах. Прояснение наступало медленно. Постепенно исчезла резь в глазах, все стало обретать реальность.

Алексей скосил глаза, отчего немного закололо в висках, и стал рассматривать склонившуюся над книгой хрупкую женщину. Свет от лампы освещал ее почти всю. Кто она? Как очутилась здесь? Да и как он сам попал в эту чисто прибранную, аккуратно обставленную, точно гостиничный номер, комнату, золотящуюся циновками?

На вид женщине лет сорок. Черные блестящие волосы собраны в высокую пышную прическу и скреплены шпильками с шариками на концах. На овальном лице резко выделяются тонкие, полукругом, черные брови, глаза раскосые, слегка приподнятые к вискам, затенены длинными ресницами. Красиво очерченный, маленький, как у ребенка, рот, изящно изогнутая шея. Никакой косметики. Она, несомненно, или кореянка, или японка. Длинное лиловое кимоно в крупных оранжевых, напоминающих маки цветах. Из–под его края выглядывает нога в белом чулке с одним пальцем. Тут же на полу, покрытом циновкой из расщепленного пополам бамбука, стоят деревянные босоножки–колодки с ремешком. «Как же они называются? — Бахусов напряг память. — Дзори? Нет, не дзори. Гэта — вот как».