Мир приключений 1986 г.

На миг Томилину вспомнилась его племянница–акселератка с ее неизменным «Ну и что?». Действительно, ну и что? Сняли, оказали помощь и вернули «по принадлежности». Еще и благодарность получили бы за спасение. Но не все так просто. Имеется существенная закавыка: человек этот не японец. Впрочем, по порядку.

Ни одно наше судно, это установлено с абсолютной точностью, с предыдущего года не подходило к острову. Как выяснилось, в последнее время не сообщалось, чтобы из близлежащих крупных населенных пунктов на островах и побережье кто–либо пропал без вести. Незнакомец найден у костра, сложенного из больших обрубков плавника, кусков дерева, досок, бревен, которые в изобилии выбрасывает море. Обрубков? Однако, как доложил старпом с «Геркулеса», ни топора, ни пилы не обнаружено, следы же затесов очевидные. Правда, приходится верить на слово — компетентные товарищи место происшествия не осматривали, а сейчас там, говорят, все засыпано пеплом.

Человек лежал недалеко от огня на одеяле. А–а, вот и заключение эксперта. Томилин прочел: «Одеяло белое, шерстяное, новое, справа в уголочке японский иероглиф, обозначающий «императорская армия». Незнакомец одет в военную форму рядового японской армии, летнюю, цвета хаки, пятидесятый размер. Ботинки военного образца, светло–коричневые, из свиной, добротно выделанной кожи, сорок второй размер. Головного убора нет. Черные трусы, белая майка с короткими рукавами, носки. Все вышеперечисленное японского фабричного производства фирмы «Мацусима», выпуска приблизительно сороковых годов. Ботинки не зашнурованы. Пуговицы на манжетах рукавов куртки и обшлагах брюк не застегнуты, что дает основание предположить, что человека одевал кто–то посторонний, а может, одевался сам, но второпях. В карманах полотняный носовой платок, тоже японского производства, и брошюра какого–то английского псевдопрорицателя». Никаких вещей, снаряжения, инструментов. Даже спичек. Как же он развел огонь?

Теперь о самом незнакомце. Старший лейтенант пододвинул к себе стопку аккуратно скрепленных металлическим зажимом листов — заключение судебно–медицинского эксперта.

«Мужчина, около двадцати лет, рост 172–175 сантиметров, сложение пропорциональное, мускулатура хорошо развита, на ладонях мозоли, которые свойственны людям, занимающимся гребным спортом. Упитанность средняя, вес 70–75 килограммов. Тело чистое, без признаков загара. Волосы густые, темные, с ореховым отливом, стрижка короткая, фасон неопределенный — наподобие нашей «польки». Лицо европейского типа, овальное, нос тонкий, прямой, глаза серые, брови прямые, узкие, темные. Уши слегка оттопыренные. Зубы ровные, без единого изъяна. На правом предплечье татуировка черной тушью в три иглы: парусник — трехмачтовый барк — ив ленте под ним надпись на русском языке: «Попутного ветра». Никаких следов насилия или повреждений кожного покрова нет. Зато, как установил рентгеновский снимок, имеются переломы годичной давности: трещины восьмого и девятого ребер справа и малой берцовой кости левой ноги.

В крови обнаружены остатки препарата хорарпон — американского транквилизатора, употреблявшегося еще в тридцатые–сороковые годы для лечения сном психических расстройств или заболеваний. В современной медицине не применяется. В зависимости от дозы принятого лекарства и от свойств организма больного он может проспать от суток до трех».

«Вот и все, — думал Томилин. — Что ж, можно сделать обобщающий портрет: родился в 1952 или 1953 году, явно европеец. Одет в форму японской армии выпуска 1940–1942 годов. Ребра поломал приблизительно год назад. Создается впечатление, что кто–то специально напялил на него все новое, но давнего производства, и неизвестно каким образом, а главное, зачем подбросил к костру на пустынном острове. Куда же подевались те, кто все это совершил?»

Томилин вынул из серого конверта небольшую фотографию и стал ее внимательно разглядывать.

«Кого он мне напоминает? Кого? — думал следователь. — И ведь видел я это лицо сравнительно недавно. — Он приблизил фото к глазам. Ну конечно! Поразительное сходство с артистом Вячеславом Тихоновым… Прямо двойник, только лет на двадцать моложе».

Томилин засунул фотографию в конверт, снял очки, кусочком желтой замши старательно, круговыми движениями, протер стекла и снова надел очки.

«Следует, пусть приблизительно, — продолжал размышлять он, — наметить рабочие гипотезы, выработать версии. Прежде всего хотя бы в общих чертах попытаться установить, кто этот человек, как, когда и для чего попал на остров. Определить опять же, кому это было выгодно… Получается, вроде бы никому не выгодно, в том числе и самому субъекту. Словно какие–то шутники, резвясь, предвкушая, как будет недоумевать следователь, натыкаясь на взаимоисключающие факты, подстроили для собственного развлечения весь этот никчемный спектакль.