Мир-село и его обитатели

При мамином завклубстве случилось и такое: любительский спектакль! Из какого-то посёлка нашего района приехала целая труппа разношёрстная: завклуб как режиссёр, с реквизитом бабы ряженые, и даже – что как-то особо невероятно и сумнительно – такое, что называется, жёсткое мужичьё!..

Представляли знаменитую сказку Л. Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца» (1987, а было это, наверное, году в 88-м или 89-м). Поначалу, что скрывать, отнеслись скептически – но, как ни странно, театрально-поэтическое действо оказалось вполне увлекательным. Особенно впечатляли Тит Кузьмич и Фрол Фомич – два поддатых усатых фраерка с дипломатами в руках. Аплодисменты, смех, свист, выкрики. Потом их угощали – всю труппу, всю ораву, два десятка человек, приглашали повторно выступить – вот что значит народное искусство!

Да и свои, как уж отметил, не отставали тож. Отец, что для нынешних производственно-семейных нравов тоже весьма странно, помогал всемерно (да и я по мере сил): декорации всемерно мастерили, транспаранты поздравлений и лозунгов писали и над сценой водружали (коммунистической пропаганды навязчивой я особо уже не припомню, хотя культурный досуг по плану был организован, если не заорганизован). Дома у нас репетировали все эти КВНы, «А ну-ка парни!», «А ну-ка, девушки!», новогодние и майские концерты самодеятельности. И главное – народ участвовал, молодёжь. Парубки и мужики, конечно, с инерцией, но если уж разойдутся – концерт!

(Мама проработала недолго, года два, наверное. Потом годами и годами в огромно-неуютном холодно-полутёмном новом клубе фактически проводилось одно-единственное неискоренимое ничем мероприятие – Новогодний вечер, на 99,9 процентов состоящий в вытягивании на сцене из мешка номерков, соответствующих копеечным призам, закупленным Наташей-завклубом на казённые деньги. Вам – расчёска, а вам – лягушка, а у неё – присоска! Тут вместо заезжих артистов веселили себя сами: принял на грудь и рвётся в центр внимания, а если уж назначен из мешка тянуть… Бодряга, бывало, если ещё язык вяжет, в съехавшей на глаза ондатровой шапке, до сцены доберётся, то долго уж, не прогонишь, остроумит и рисуется, поёт-горланит… Но теперь он помер, и трудно и представить (и даже как-то страшновато), как ныне бредёт-проходит единственный праздник в возрождённом вместо сгинувшего нового старом клубе.)

А тогда… Записывали песни с телевизора – обычное дело, экспресс-доставка музыкальной «Утренней почты» на дом. Таскали туда-сюда огроменный магнитофонище, довольно неплохой, на коем получалось даже некое псевдостерео… Колонки, бобины, микрофоны; цветомузыку покупали и налаживали… Сейчас это смешно и даже трогательно, а в ту эпоху, когда телевизор смотреть (а чуть раньше – слушать радио) в одной избе гурьбою собирались… Сам я ходил смотреть уже цветной – большущий, выпуклый, с розоватым флёром – восьмое чудо света! И был он один в деревне – у председателя. Да и с отцовским магнитофоном катушечным позанимался вволю… Но это по большей части уже не чудеса были, а начало персонализма, а вот та же бабаня (вообще-то баба Лиза) об очевидном-невероятном передавала соответствующую легенду: молодой отец на гитаре играл дома, а у соседей по проводам звучало – полдеревни собиралось! А то и «выходил в эфир» (так называемое радиолюбительство: приёмники, нескончаемые разноцветно-разнокалиберные детальки, паяльники и прочая). Но мне уже запомнилось другое: позже он сделал провод замаскированный до будильника, чтоб не вставать: как запищит в серванте (или уже в стенке – часы были одни на всех), размыкаешь у дивана за ковром контакт – куда как прагматичнее…

Новые сведения о Лимонхве, Юрии Борисовиче и Николае Глухом

Вы уже мельком увидели наших героев – куда же без них… Впрочем, их житьё течёт по-старому, какая уж тут новизна – всё то же прежнее преданье, и очередные байки, как в сериале захудалом, ничего существенного к портретам персонажей не добавят.

Но недавно приключился эпизод и действительно из ряда вон – как сор вон из избы! – из самых таких остродраматических мелодраматических сериалов, из самых что ни на есть «индийских».

Вообще, надо сказать, анекдоты о Лимонхве и всех «моих» героях – как бы меня не костерили родичи за «очернение сосновской действительности» – непременный атрибут любых застолий и на природе посиделок (эта специфическая культура тоже уходит, и посиделки-то теперь редки и как-то принуждённы…).

Взяв стакашок, повествует брат: