Мир Сердца

И вот, находясь в этим пространстве, созерцая свою собственную фантазию, один из наблюдателей, уже поделившись своим опытом со своими соратниками, уже заканчивал свой рассказ, и, буквально за мгновение до его окончания, Император вновь смог ускорить время, которое, наоборот, замедлилось для этих существ. Этого на первый взгляд совершенно незначительного момента хватило для того, чтобы вновь осознать, что и для государя, и для всего человечества предстоят еще тысячелетия, если не миллионы лет развития, которые, хотя и были уже отсмотрены заранее его внутренним зрителем, для самого же актера на сцене жизни были величайшим секретом, самым настоящим приключением, целью которого было понять не столько, чем же всё закончится, сколько осознать в полной мере, с чего же всё это началось.

Однако, когда мембрана, отделяющая сознание отдельного героя от его творения, всё же уплотнилась достаточно, чтобы Арчибальд вновь поверил в то, что он и его мозг являются генератором видений, а не наоборот, он со всей силой и энергией, которой обладала его душа, вновь обратился к своим подданным, обещая им новую эпоху свободы и прав личности, которую он, как казалось, обрел, благодаря многочисленным часам умственной деятельности, что на самом деле было чистым откровением универсального знания, которое являлось единым источником всего живого, а также универсальным принципом, по которому структурировалась любая гармонично развивающаяся жизнь в этой реальности.

Несмотря на то, что это знание как будто бы уже было сотни и тысячи раз проговорено и вслух, и про себя, в самых разных формах, Арчибальд знал, что, несмотря на всё то, что бы он ни делал и думал, в итоге всё равно он всегда повторял раз за разом одну и ту же истину самому себе.

20. – Юный господин, где вы были? Мы уже начали о Вас беспокоиться! – раздались обеспокоенные вопли гувернантки, что, хлопоча, бежала навстречу юному мальчику, который, выйдя из чащи леса на границу с небольшим домиком своей семьи, еще не совсем понимал, что происходит, чувствуя, как будто бы это не сам он, а кто-то за него – дышит, мыслит, совершает некие действия, идет в конце концов куда-то с еще до конца не понятной ему, но уже четко сформированной целью. Что предшествовало тому, что испытал мальчик в лесу, он вспомнить никак не мог, но знал лишь, что то, зачем был отправлен, было успешно исполнено. В подтверждение этого в материальном мире возникла практически осязаемая зеленая лампочка, прямо над головой мальчика, которая осветила его существо, давая тем самым подтверждение, что, несмотря на всю странность и экстраординарность ситуации, он всё сделал правильно. И пока он обменивался на ходу репликами со служанкой, которая одна отдувалась за всё хозяйство, помогая таким образом его матери с сестрой, что работали дома во время того, как его братья уезжали по делам в город, юный Арчибальд заметил, что, хотя и шел хоронить свою сестренку с самого раннего утра, на дворе был уже поздний вечер. Казалось, что будто бы не только сменилось время суток, но и сам он при этом целиком и полностью преобразился. Так, оставшись наедине с самим собой в комнатушке, больше напоминавшей крохотный чулан, мальчик погрузился в мысли, которые сменяли друг друга так быстро, что он едва успевал понимать, о чем в принципе они были. Эти внутренние сценки являли собой настолько выразительные образы, что, казалось, были не просто плодом его фантазии, а самыми настоящими, реальными событиями, которые он мог, слегка сконцентрировавшись, увидеть прямо тут, перед собой. Они же заменяли собой всё знакомое убранство дома, кидая его в разные временные эпохи, где он испытывал совершенно не похожие друг на друга судьбы людей, которые по сути, на самом деле, в корне самого явления представляли из себя эволюционную развертку одного единственного сюжета, где маленький наблюдатель был каждым из действующих лиц и одновременно самим полем пространства, где происходили события. Это одновременно и пугало, и заставляло испытывать Арчибальда безудержный восторг, да такой, что без труда перекрывал все эмоции, которые он знал до этого.